Хороший вопрос, но эта дихотомия в искусстве не работает. В искусстве, конечно, есть посвящённые и непосвящённые. Всё-таки нельзя доверять дуракам выносить суждение, которое может привести к закрытию фильма или к сожжению книги, это понятно. И вообще репрессии относительно искусства — это признак неразвитого сознания, потому что исправлять надо реальность первого порядка, а не второго, не бить в зеркало, не стучать по отражению.

Но если говорить о ситуации «посвящённые/непосвящённые»… Мне всегда такие термины как «посвящение», «инициация» кажутся оккультными, неадекватными и, в общем, как-то напоминают всегда Мирчу Элиаде или Эволу, и есть ощущение какой-то нечистоплотности…

Эту тенденцию я замечаю, собственно, с 90-х годов, и ничего абсолютно в этом нет ни хорошего, ни интересного. Помню, как Людмила Сараскина сказала, что мы ещё в 70-е успели всё это в бледных ксероксах перечитать и к этой напыщенности всей моветонной охладеть. Тут же и всякие труды по магии, по инициации, определённая мода на Мирчу Элиаде (хотя он-то, в отличие от Генона, был, на мой взгляд, серьёзным мыслителем). Достаточно почитать Дугина, чтобы составить себе полное представление. Генон и Эвола, вот этот весь культ солнечного мужского волевого начала, противоположного женскому, лунному и изменчивому, часто еврейскому,— это всё, конечно, восходит к Отто Вейнингеру, как вы понимаете. Это всё…

Что касается полуобразования. Об этом писал Умберто Эко в своем таком знаменитом эссе «Вечный фашизм», где перечислены четырнадцать признаков ур-фашизма, из которых три системные и главные: это эклектика, которая как раз и говорит о полуобразовании, культ архаики и культ смерти. Вот это три вещи, на которых стоит ур-фашизм, плюс-минус ещё десять-одиннадцать признаков, которые факультативны.

Я думаю, что среда для фашизма — это не полуобразование. Вот у нас была дискуссия с Константином Богомоловым, режиссером знаменитым, в «Русском пионере». В принципе, на салонах «Пионера» есть принцип не разглашать содержание дискуссии до публикации выверенной стенограммы. Но я, по крайней…

Эрнест Юнгер не представляется мне, честно говоря, серьёзным явлением в литературе XX века. Хотя многим представляется. Эрнест Юнгер — большой любитель радикал-консерваторов, которые и Юлиуса Эволу очень любят. Книга Эрнеста Юнгера «Рабочий» им представляется большим откровением. На самом деле это интеллектуальный фашист, не более того. Именно из дневников Эрнеста Юнгера в значительной степени сделана книга Джонатана Литтелла «Благоволительницы», там очень много ссылок к дневникам.

Судьба Эрнеста Юнгера так же почти интересна, как и судьба Лени Рифеншталь. Он прожил, по-моему, 107 лет (во всяком случае, сильно за 100 зашло это). Люди, которые выживали в XX веке, жили долго,…