Анатолий Гребнев — автор выдающейся книги «Записки последнего сценариста», действительно прекрасно рассказывает о Шукшине, очень интересно о Галиче и мегаинтересно об Окуджаве, с которым учился в одной школе и которого он называл «заносчивым грузином», «заносчивым принцем». Они даже девушку одну не поделили, чего Окуджава в упор не помнил. Гребнев ещё к тому же отец моего любимого сценариста и режиссёра Александра Миндадзе. Ну, много что он сделал прекрасного для русской литературы. Кстати, у него и дочь прекрасный драматург. Это Елена Гремина, тоже превосходный драматург. Но Гребнев мне интереснее всего как сценарист позднереалистических фильмов Райзмана, как сценарист «Времени…

Не отказ от патриархальной семьи, а новое распределение ролей в семье. Конечно, патриархат в семье, воля мужа и отца не должна оставаться бесспорной. И политическая свобода начинается с уничтожения домашнего домостроя, совершенно верно. «Речь идет о методах и последствиях в решении этой задачи». Да советская власть уже начала довольно упорно решать эту задачу, и одной из главных тенденций 70-х стало появление нового типа женщины — женщины деловой, решительной, властной, такой Вассы Железновой, горьковской, в декорациях 70-х годов. «Время желаний», «Старые стены», «Москва слезам не верит». Наверное, превращение женщины, не скажу, в главу семьи, но в равноправного члена семьи — это все-таки…

У моей матери был образцовый художественный вкус. «Тридцатая любовь Марины» — лучшее произведение Сорокина, на мой взгляд. Ну, «Сердца четырех» тоже, но оно испорчено эпатажными деталями, которые затеняют изящество замысла.

«Тридцатая любовь Марины», во-первых, очень женский роман. Роман о ничтожестве мужчин. Мать вполне разделял эту точку зрения, которую я, собственно, от нее и воспринял — что 70-е годы были женским временем. Фильмы «Странная женщина», «Сладкая женщина», «Время желаний», «Частная жизнь», «Старые стены», «Блондинка за углом», «Средство Макропулоса» — фильмы о сильных женщинах, о торжестве женского начала. Вот об этом да, действительно. И «Тридцатая любовь…

Ну, видите, появилось несколько картин достаточно, на мой взгляд, симптоматичных, несколько романов, доказывающих, что женщина… Как это очень точно обозначил Максим Суханов: «Женские гибкие стратегии управления вышли на первый план». Почему? Ну, потому что мужские стратегии были в достаточной степени прямолинейными, лобовыми, а в эпоху застоя гибкость, мягкость, плетение словес выходят на первый план. Появилась деловая, решительная женщина. В каком-то смысле она более талантлива, чем мужчина, потому что мужчины в это время встроились в социальную иерархию и, конечно, замолчали. Обратите внимание, что женщина вообще в эпохи реакции, застоя — она на первом месте. Как…

В частности «Москва слезам не верит». Потому что Гоша ей того и не может простить, что она успешный руководитель, а он мастер золотые руки. При этом в постели у них все очень хорошо, судя по всему. 

Другая проблема, тоже серьезная, там есть (в литературе 70-х годов). Это же и был главным образом конфликт «умняги» (как назывался это сценарий Валуцкого, написанный для Демидовой; они с Рязанцевой обдумывали этот типаж) и довольно простого, примитивного мужчины. Я думаю, что и «Время желаний» Райзмана об этом, я думаю, что об этом «Сладок твой мед» и «Уличные фонари» Георгия Семенова, замечательного прозаика, мало оцененного. И «Вольная натаска» об этом же.

Вообще, женщины в…