Знаете, это хороший вопрос, но я не знаю толком, что на него ответить. Ведь человек — это же не обыватель, который хочет только есть и спать. Человек — это творец. Сверхчеловек Ницше — это же не белокурая бестия в фашистском понимании, а это Заратустра; это человек, который прыгнул выше себя, который преодолел в себе человеческое. Поэтому я не думаю, что надо обязательно уравнивать либерала и обывателя и напротив сверхчеловека и фашиста. Мы всё равно к сверхчеловечности придём. Другой вопрос: будет эта сверхчеловечность иметь форму бесконечного Человейника, будет ли это сверхсеть, объединяющая людей, или будет одиночка, который вытеснен из этой сети? Мне представляется, что обыватель более…

Мне книга Шпенглера с ее тяжеловесной демагогией, с ее отвратительным многословием, с ее невероятной самовлюбленностью провинциального учителя, пишущего труд об ответах на все вопросы,— эта книга мне глубоко отвратительна. Почему не назвать вещи своими именами? Шпенглер — один из провозвестников фашизма, увлечение идеями Шпенглера было тотальным в Европе, Европу хоронят гораздо дольше Шпенглера. Сколько уж времени прошло с тех пор, как Лермонтов написал «Умирающего гладиатора». До Шпенглера сто лет прошло.

Но абсолютно я убежден, что именно из идей шпенглерианства выросли почти все тогдашние заблуждения. Из двух авторов: из «Рассуждений аполитичного» Томаса Манна, где он…

Конечно, это некоторые пролегомены к фашизму. Впервые это противопоставление (такой quantum satis) появляется, конечно, у Шпенглера в «Закате Европы», во втором томе особенно. Я Шпенглера очень не люблю, потому что само противопоставление цивилизации и культуры, которое назрело тогда, о котором многие говорили,— это, мне кажется, глупость. Я думаю, что два человека — Шпенглер и Гумилёв — больше всего сделали для того, чтобы эта глупость вкоренилась. Дикость и варварство стали этим людям казаться утверждением самобытности, пассионарности, усталости от цивилизации.

Вспомним, когда Курт Ван в начале «Городов и годов», в начале войны кричит Андрею Старцову: «Всё, Андрей,…