Знаете, Марк Алданов не вызывает у меня никаких таких ярких эмоций. Одна вещь вызывает у меня отторжение — его идея случайности, хаотичности событий, его сугубый материализм в подходе к истории. Мне кажется довольно примитивным роман «Самоубийство» (настоящего Ленина там нет, изображение Ленина неудачное), но он автор нескольких гениальных очерков. Вот в чём ему не было равных — это в сочинении исторических очерков. Во всяком случае, о Каннегисере, об убийстве Урицкого он лучше всех написал. О Лоуренсе Аравийском — лучше всех. О Французской революции, о Дантоне, о Робеспьере он писал лучше всех. «Заговор» — вообще замечательный роман. Я очень люблю маленькие его вещи. А «Истоки» мне кажутся…

Видите ли, я боюсь, что огромное большинство писателей, мыслителей, которые осмысливали русскую литературу, как и Алданов в частности, они осмысливали её вне всемирного контекста. И Алданов в этом смысле — при всей своей европейской образованности, при всём своём долгом опыте читателя и мыслителя — не исключение. Он говорит о самоубийстве России, а, между тем, это было самоубийство Европы, скажем, ужас самоубийства европейского модерна. И Россия в этом смысле не исключение. Она была частью европейской культуры, которая вот так покончила с собой, ограничила себя, страшно и, если угодно, резко притормозила посредством мировой войны. Мировая война — как много раз уже было сказано, это самое…

Он сильный литератор, но вы совершенно правы в том, что он литератор нового жанра. Алданов в традиционных жанрах слаб. Как эссеист в «Ульмской ночи» он, по-моему, ужасно многословен и претенциозен. Как романист он холоден. И «Самоубийство», в общем, холодноватая книга. Пожалуй, что и «Истоки», пожалуй, что и трилогия «Ключ», «Пещера» и «Бегство». Да, «Самоубийство» как раз, по-моему, третья часть. Она слабовата. Но именно в биографических своих сочинениях — прежде всего в очерке о Каннегисере и вообще о начале Красного террора — он интересен очень.

Понимаете, всё великое существует в XX веке не в традиционных жанрах, а на их пограничье. Мне кажется, что как раз…

Ну, апологетическая, наверное (хотя она умеренно апологетическая), книга Данилкина «Ленин. Пантократор солнечных пылинок». Критическая (хотя она не совсем о Ленине) — «Самоубийство» Алданова. Апологетическая, но умная — «13 уроков у Ленина» Жижека.

Знаете, поневоле приходят на ум очерки советских и постсоветских мыслителей, которые писали политические портреты Ленина во времена перестройки и были, к сожалению, слишком субъективны, слишком пристрастны. Психологический портрет Ленина, самый точный, нарисован у Куприна в очерке «Ленин». Там даже колористически угадан цвет его глаз — цвет перезревших ягод шиповника. А самый убедительный его психологический портрет в…

Конечно, нескромно называть роман «Правда» (мой и Максима Чертанова), но нельзя не назвать роман Яна Валетова «1917», где в центре событий поставлен совершенной другой человек – миллионер  и сахарозаводчик. Вы легко угадаете, кто. Я, конечно, говорить не буду. Но роман Валетова «1917»  писался как сценарий сериала. Валетов вообще очень хороший писатель («Ничья земля» – пророческая тетралогия), да и друг мой близкий. Я днепровскую литературную школу ценю выше всего. Валетов – важный для меня человек, на которого я оглядываюсь, за чьими реакциями я слежу, жду, что он напишет сейчас. Он взял паузу на время войны и занят совсем не литературными делами. Но что бы он ни делал, он писатель…