Его светлости князю А.А. Суворову

Понимаете, какая вещь? Блестящая полицейская операция, на мой взгляд, вообще оксюморон, как права человека. Полицейская операция не может быть блестящая. Это, знаете, как сказано у Петрушевской в «Смотровой площадке»: «Так что наше повествование заканчивается полной победой героя, другое дело, что непонятно, кого тут было особенно побеждать». Некого. Действительно, «Процесс 32-х», или «Процесс Серно–Соловьевича» был довольно значительной вехой в разгроме русского освободительного движения. Но ведь понимаете, процесс 1862-1865 годов, по которому и Тургенев был обвинен, а потом оправдан… Кстати говоря, оправдано было подавляющее большинство. Остальные поехали в вечную…

Илья, спасибо, я люблю очень ваши вопросы. Я не думаю, что это можно так назвать, хотя вы довольно точно охарактеризовали тютчевский приём или, вернее, вот этот слом интонации, который часто есть. Дело в том, что у Тютчева вообще очень мало мажора, и если он есть, то прежде всего в таких стихах пейзажного порядка:

Какое лето, что за лето!
Ведь это прямо колдовство —
Но как, скажи, далось нам это
Так ни с того и ни с сего?

А вообще-то, его мажор и минор — это суть две стороны одного отношения к внешнему миру. Для Тютчева человеческая жизнь окружена смертью везде, на каждом шагу: «Как океан объемлет шар земной»…

И бездна нам обнажена
Со своими…