Ну, видите ли, любомудры – так получилось, что из них Веневитинов был самым ярким и самым талантливым. Но он погиб в 22 или 23 года, он не успел реализоваться никак. Те стихи, которые остались, говорят о принципиально новом типе лирики, лирики интеллектуальной. И он, я думаю, был такой предтечей Баратынского. 

Понимаете, что можно сказать о поэзии Коневского по сохранившимся кускам? Видно, что Коневской был огромный поэт, но за него пришлось реализовываться Брюсову. А Коневской успел наметить какие-то вещи. Также и с Веневитиновым. Он действительно начал, он такая заря русской интеллектуальной лирики. И Тютчев потом из него, и Заболоцкий. Но он написал, я думаю, ничтожно малую…

Конечно, остается. Он остается полузабытым в силу лени и нелюбопытства русского читателя, который перекормлен хорошей поэзией. Кюхельбекер был выдающимся поэтом. И его эпическая поэзия, его романы в стихах, его исторические драмы. Прав Тынянов, что архаика в двадцатые годы, ода, например, получила новую жизнь, и очень многое у Кюхельбекера оказалось провиденциальным, блистательно угаданным. Но в России столько великих поэтов, что Кюхельбекер как-то не вошел в читательский канон. И Батюшков не вошел, между прочим, да и Веневитинов не вошел. Ну мало ли было в России гениев, которых знают еле-еле, потому что они помещаются в тени Пушкина?