Пищеблок

У меня есть догадки. Но о том, что близко, мы лучше умолчим.

Ходить бывает склизко
По камушкам иным.
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.

Пелевин очень близок к Гоголю — во всяком случае, по главным чертам своего дарования — но инкарнацией его не является. Дело в том, что, понимаете, постсоветская история — она, рискну сказать, в некотором отношении и пострусская. Как правильно сказал тот же Пелевин, вишневый сад выжил в морозах Колымы, но задохнулся, когда не стало кислорода. Вообще в постсоветских временах, он правильно писал, вишня здесь вообще больше не будет расти.

Он правильно почувствовал, что советское было каким-то больным изводом…

Я не думаю, что он победил в себе это зло, хотя мне и хотелось бы так думать. У Иванова есть возможность сиквела — не сомневаюсь, что он ею воспользуется. И не сомневаюсь в главном: молодые вампиры тамошние не победят в себе хтоническое зло, наоборот: когда закончится советская власть, хтоническое зло выйдет на улицы, разгуляется и начнется ненастье, в широком смысле. Ивановское «Ненастье» и ненастье вообще. «Хмурое утро» постсоветское. Я абсолютно убежден, что настоящие вампиры — впереди. Вот те комсомольчики, пионерчики, детки советской власти, которые там подвампиривали что-то. Вы думаете, они там перевоспитаются, что ли? Что свобода их перевоспитает? Да нет, ничего подобного. Они…

Нет, не растрачивает. Писателю в разное время хочется писать в разной технике. Я помню, как Галина Юзефович спросила меня: «Вы написали сложный роман «Орфография», а после этого почему вы написали такую простую книгу, как «Эвакуатор»?» Я могу одно только сказать: что писатель работает иногда в одной технике, иногда в другой. Сегодня он хочет написать довольно простой научно-фантастический роман или сказку, а завтра у него появляется желание написать эпопею. Как сегодня вы пишете маслом гигантское полотно, а завтра — карандашный этюд.

Поэтому Иванов в разных сферах работает: в фантастике, в исторической прозе, в бытовом реализме сообразно своему настроению. «Пищеблок»,…

Я писал в «Собеседнике»: мне нравится генеральная интуиция автора, его догадка о том, что, когда кончится лицемерная советская эпоха, с её фальшивыми пионерлагерями, линейками и глупостями, на свет полезут вампиры. Больше всего мне нравится (как всегда у Иванова) описание вещей сказочных, мистических. Вот там один абзац, где мальчик мечтает о путешествиях по Амазонии, о таинственных вещах, о которых говорили в «Клубе путешественников» и в «Очевидном-невероятном»,— этот абзац стоит всей книги. Но вообще она местами очень хорошо написана. В остальном, к сожалению, слишком нейтрально. Она — такие летние каникулы на фоне цельного и мощного потока ивановской прозы.