Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

Как вы оцениваете книгу Кейт Рассел «Моя темная Ванесса»?

Дмитрий Быков
>100

Плохо написанная книга. Она, в общем, тему-то поднимает важную, но она все-таки спекулирует ее. Во-первых, уже есть абсолютно на ту же тему написанную и даже с тем же цветом в названии книга Айрис Мердок «Черный принц» – о любви пожилого к молодой; о том, как она самоутверждается на ее руинах. При том, что он разрушил ее жизнь, он пошел на поводу у похоти, у страсти, он виноват, но при этом она самоутверждается.

Мне кажется, что «Моя темная Ванесса» – книга с непродуктивных позиций. Потому что вечно доказывать всем, что мужчина сломал твою жизнь, потому что он тобой воспользовался, – ну это как-то непродуктивно. Конечно, он поступил очень дурно: у учителя не должно быть романа со школьницей. Но школьница, которая была влюблена в учителя, а теперь сводит с ним счеты, – это не то чтобы неэтично или некрасиво; нет, это непродуктивно просто. 

Потом, если брать именно художественную сторону дела, то, понимаете, книги, написанные от имени Лолит, очень редко сравнимы с книгами, написанными от имени Гумбертов. Потому что Гумберт чувствует вину, а Лолита – нет. И она не должна ее чувствовать. «Моя темная Ванесса» показалась мне такой набоковианой без набоковского таланта. Это полезная книга, полезная, потому что женщине, девушке, девочке надо сторониться таких, как это сейчас называют, токсичных отношений. Но токсичность их не только в том, что ее растлил учитель. Токсичность еще и в том, что она сводит счеты с собой тогдашней. А это в любом случае занятие не очень красивое. Не знаю. 

Знаете, из всех романов о подростковой любви мне больше всего нравится роман Джуди Блюм «Forever…». Это самая тактичная книга о подростковой любви и ее рисках. Блюм, когда эту книгу писала, правильно сказала: «Мне хотелось отозваться на запрос моей дочери, которая попросила написать книгу об отношениях, а не о физической стороне любви». Физическая сторона там есть. Но, как ни странное, самое главное в любви – это не растление, не эксплуатация этой темы (хочет того автор и черная Ванесса того или нет, но она все равно эксплуатирует эротическую тему, это совершенно очевидно, в книге много плохой эротики). Это вообще плохо: когда мы морализируешь и одновременно эксплуатируешь тему подросткового секса. Это все равно как Толстой говорил: «Конечно, Куприн в «Яме» возмущается, но описывая, наслаждается; от человека со вкусом этого не скроешь». Так и здесь, в «Темной Ванессе»: она возмущается, а вместе с тем эксплуатирует это и паразитирует на теме.

 А вот книга «Forever…» не паразитирует, она, во-первых, иронична; во-вторых, очень тонка и честна. Ее главная проблема в том, что секс – это старт отношений, это повод для отношений. Это, что называется, не повод для знакомства. На самом деле, отношения начинаются тогда, когда все уже произошло. И вот дальше начинается выбор героини: между простым и честным мальчиком и «дядей», то есть любовником много старше. Тут в чем, по-моему, великая мудрости книги «Forever…», в чем ее великая прелесть?

Когда начинаются отношения Кэтрин с этим ее парнем Майклом (я помню, что член он называет Ральфом, это очень смешно), сначала он как бы старше, потому что у него был опыт, он ее склоняет к этим отношениям. Он в известном смысле руководит. Поначалу он старше. А потом она очень быстро приземляется на эти отношения: сначала она становится лидером, а потом отбрасывает этого мальчика как стартовую ступень ракеты. Потому что она полюбила Тео – инструктора, взрослого, тридцатилетнего, который любит ее и который, может быть, ее растопчет, а может быть, и нет. Но она Майкла уже отвергает, возвращая ему ожерелье с надписью «Forever».

Вот это удивительное превращение девочки из ведомой в ведущую или, условно говоря, из Панночки-красавицы в мертвую Панночку, которая мстит, – вот здесь я вижу сюжет, это интересно. Прежде всего потому, что это хороший урок высокомерным юношам, которые думают: «О, вот у меня сейчас все прекрасно, я воспитаю себе замечательную покорную подругу». Не бывает покорных подруг: она очень быстро перешагнет через тебя, как только поймет, как ты устроен. И вообще я думаю, что из всех книг о подростковой любви «Forever…» самая интересная.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Какие триллеры вы посоветуете к прочтению?

Вот если кто умеет писать страшное, так это Маша Галина. Она живет в Одессе сейчас, вместе с мужем своим, прекрасным поэтом Аркадием Штыпелем. И насколько я знаю, прозы она не пишет. Но Маша Галина – один из самых любимых писателей. И вот ее роман «Малая Глуша», который во многом перекликается с «ЖД», и меня радуют эти сходства. Это значит, что я, в общем, не так уж не прав. В «Малой Глуше» есть пугающе страшные куски. Когда там вдоль этого леса, вдоль этого болота жарким, земляничным летним днем идет человек и понимает, что расстояние он прошел, а никуда не пришел. Это хорошо, по-настоящему жутко. И «Хомячки в Эгладоре» – очень страшный роман. Я помню, читал его, и у меня было действительно физическое…

Нравится ли вам экранизация Тома Тыквера «Парфюмер. История одного убийцы» романа Патрика Зюскинда? Можно ли сравнить Гренуя с Фаустом из одноименного романа Иоганна Гёте?

Гренуя с Фаустом нельзя сравнить именно потому, что Фауст интеллектуал, а Гренуй интеллекта начисто лишен, он чистый маньяк. Мы как раз обсуждали со студентами проблему, отвечая на вопрос, чем отличается монстр от маньяка. Монстр не виноват, он понимает, отчего он такой, что с ним произошло, как чудовище Франкенштейна. Мозг – такая же его жертва. Маньяк понимает, что он делает. Более того, он способен дать отчет в своих действиях (как правило).

Ну а что касается Гренуя, то это интуитивный гений, стихийный, сам он запаха лишен, но чувствует чужие запахи. Может, это метафора художника, как говорят некоторые. Другие говорят, что это эмпатия, то есть отсутствие эмпатии. По-разному, это…

Какого американского писателя нельзя миновать при изучении сегодняшней литературы?

Тут довольно спорны мои мнения. Мне кажется, что Хеллера никак нельзя миновать, и позднего Хеллера в том числе, хотя наиболее известен ранний и средний, то есть «Уловка-22» и «Что-то случилось». Но мне кажется, что и «Picture this» и «Closing Time», продолжение «Уловки», и последний автобиографический роман — мне кажется, это безусловно читать надо. Мне кажется, из Дэвида Фостера Уоллеса необязательно читать все, но по крайней мере некоторые эссе и рассказы, этого не минуешь никак. «Corrections» Франзена, мне кажется, тоже нельзя миновать никоим образом. Кстати говоря, «Instructions» Адама Левина тоже хорошо было, очень занятная книга, хотя чрезмерно затянутая, на мой взгляд. Ну и «Тоннеля»…

Как вы относитесь к высказыванию, что городская среда и архитектура формируют человека и общество?

Не верю в это. Я помню замечательную фразу Валерия Попова о том, что когда ты идешь среди ленинградской классической архитектуры, ты понимаешь свое место, ты знаешь его. Справедливо. Но знаю я и то, что никакая архитектура, к сожалению, не способна создать для человека культурную, воспитывающую его среду. В Европе все с архитектурой очень неплохо обстояло: и в Кельне, и в Мюнхене, и никого это не остановило. И в Австро-Венгрии, в Вене, неплохо все обстояло. И все это уничтожено. И Дрезден, пока его не разбомбили, был вполне себе красивый город. Я не думаю, что городская среда формирует. Формирует контекст, в котором ты живешь.

Другое дело, что, действительно, прямые улицы Петербурга как-то…

Можно ли с ребенком говорить на агрессивные темы спокойным языком?

Ребенок живет в мире агрессии: ему приходится защищаться от сверстников, от агрессивного взрослого мира, от давления коллектива. Это не так легко, понимаете… Вообще мне кажется, что жизнь ребенка очень травматична. Ребенку тяжелее, чем нам. Об этом у Кушнера есть гениальные стихи.

Там была мысль — в стихотворении «Контрольные. Мрак за окном фиолетов…», — что взрослый не выдержал бы тех психологических нагрузок, которые выдерживает маленький школьник. «Как маленький школьник, так грозно покинут». И, конечно, ребенку приходится жить в мире куда более тревожном и агрессивном, сказочном. Как говорил Лимонов: «Мир подростка полон красавиц и чудовищ, и мой мир тоже».…

Как вы относитесь к мысли о том, что заветы Молчалина из комедии Грибоедова «Горе от ума» и Дейла Карнеги — одно и то же?

Видите ли, если глубоко постигать дзен, то можно додуматься и до того, что, скажем, мысли Молчалина и мысли Тютчева «Молчи, скрывайся и таи» («Silentium») — это, в сущности, выражение одной и той же жизненной позиции: не афишируя себя, расти в тайне.

Действительно, с дзенской точки зрения молчалинская позиция «Мне завещал отец, во-первых, угождать всем людям без изъятья» неотличима от позиции Карнеги — говорить с человеком о том, что его интересует: рыба любит червей, и даже если ты любишь клубнику, говори с ней о червях.

Мне вообще всегда казалось (у меня даже была об этом ранняя запальчивая статья в «Собеседнике», от которой я совершенно не отрекаюсь), что Дейл…