Войти на БыковФМ через
Закрыть
Литература

Как вы оцениваете книгу Кейт Рассел «Моя темная Ванесса»?

Дмитрий Быков
>50

Плохо написанная книга. Она, в общем, тему-то поднимает важную, но она все-таки спекулирует ее. Во-первых, уже есть абсолютно на ту же тему написанную и даже с тем же цветом в названии книга Айрис Мердок «Черный принц» – о любви пожилого к молодой; о том, как она самоутверждается на ее руинах. При том, что он разрушил ее жизнь, он пошел на поводу у похоти, у страсти, он виноват, но при этом она самоутверждается.

Мне кажется, что «Моя темная Ванесса» – книга с непродуктивных позиций. Потому что вечно доказывать всем, что мужчина сломал твою жизнь, потому что он тобой воспользовался, – ну это как-то непродуктивно. Конечно, он поступил очень дурно: у учителя не должно быть романа со школьницей. Но школьница, которая была влюблена в учителя, а теперь сводит с ним счеты, – это не то чтобы неэтично или некрасиво; нет, это непродуктивно просто. 

Потом, если брать именно художественную сторону дела, то, понимаете, книги, написанные от имени Лолит, очень редко сравнимы с книгами, написанными от имени Гумбертов. Потому что Гумберт чувствует вину, а Лолита – нет. И она не должна ее чувствовать. «Моя темная Ванесса» показалась мне такой набоковианой без набоковского таланта. Это полезная книга, полезная, потому что женщине, девушке, девочке надо сторониться таких, как это сейчас называют, токсичных отношений. Но токсичность их не только в том, что ее растлил учитель. Токсичность еще и в том, что она сводит счеты с собой тогдашней. А это в любом случае занятие не очень красивое. Не знаю. 

Знаете, из всех романов о подростковой любви мне больше всего нравится роман Джуди Блюм «Forever…». Это самая тактичная книга о подростковой любви и ее рисках. Блюм, когда эту книгу писала, правильно сказала: «Мне хотелось отозваться на запрос моей дочери, которая попросила написать книгу об отношениях, а не о физической стороне любви». Физическая сторона там есть. Но, как ни странное, самое главное в любви – это не растление, не эксплуатация этой темы (хочет того автор и черная Ванесса того или нет, но она все равно эксплуатирует эротическую тему, это совершенно очевидно, в книге много плохой эротики). Это вообще плохо: когда мы морализируешь и одновременно эксплуатируешь тему подросткового секса. Это все равно как Толстой говорил: «Конечно, Куприн в «Яме» возмущается, но описывая, наслаждается; от человека со вкусом этого не скроешь». Так и здесь, в «Темной Ванессе»: она возмущается, а вместе с тем эксплуатирует это и паразитирует на теме.

 А вот книга «Forever…» не паразитирует, она, во-первых, иронична; во-вторых, очень тонка и честна. Ее главная проблема в том, что секс – это старт отношений, это повод для отношений. Это, что называется, не повод для знакомства. На самом деле, отношения начинаются тогда, когда все уже произошло. И вот дальше начинается выбор героини: между простым и честным мальчиком и «дядей», то есть любовником много старше. Тут в чем, по-моему, великая мудрости книги «Forever…», в чем ее великая прелесть?

Когда начинаются отношения Кэтрин с этим ее парнем Майклом (я помню, что член он называет Ральфом, это очень смешно), сначала он как бы старше, потому что у него был опыт, он ее склоняет к этим отношениям. Он в известном смысле руководит. Поначалу он старше. А потом она очень быстро приземляется на эти отношения: сначала она становится лидером, а потом отбрасывает этого мальчика как стартовую ступень ракеты. Потому что она полюбила Тео – инструктора, взрослого, тридцатилетнего, который любит ее и который, может быть, ее растопчет, а может быть, и нет. Но она Майкла уже отвергает, возвращая ему ожерелье с надписью «Forever».

Вот это удивительное превращение девочки из ведомой в ведущую или, условно говоря, из Панночки-красавицы в мертвую Панночку, которая мстит, – вот здесь я вижу сюжет, это интересно. Прежде всего потому, что это хороший урок высокомерным юношам, которые думают: «О, вот у меня сейчас все прекрасно, я воспитаю себе замечательную покорную подругу». Не бывает покорных подруг: она очень быстро перешагнет через тебя, как только поймет, как ты устроен. И вообще я думаю, что из всех книг о подростковой любви «Forever…» самая интересная.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Кто из российских писателей способен внушить желание жить?

Геннадий Головин (не путать с Эженом Головиным, явлением совершенно другой природы). Геннадий Головин был писателем очень странной судьбы. Родился, как и Саша Соколов, в дипломатической семье – по-моему, в Канаде. Жил всю жизнь в России, мало кто его знал. Но на уровне языка – это чудесное явление абсолютно.

Если мне надо зарядиться здоровой злостью и энергией борьбы, то Веллер, конечно. В особенности «Дети победителей».

Естественно, что Головина печатала «Юность», его более-менее знали семидесятники. Но, как и многие авторы той поры, он канул в начале Перестройки. А вот у Веллера есть рассказ, который лучше всего описывает психологию людей 1947 года рождения: мы дети…

Почему меня так разочаровала книга «Выбор Софи» Уильяма Стайрона? Какие идеи в ней заложены?

Ни один роман Стайрона невозможно свести к, условно говоря, короткой и примитивной мысли. Но если брать шире, «Выбор Софи» – это роман о том, что человечество после Второй мировой войны существует как бы посмертно, как и Софи Завистовская. Этот проект окончен, он оказался неудачным. И причина депрессии, которая накрыла Стайрона после этого романа (он же ничего, собственно, ничего и  не написал дальше, кроме трех повестей об охоте, о детстве), была в том, что дальше ехать некуда. Это был такой исторический приговор.

Понимаете, очень немногие отваживались вслух сказать, что после Второй мировой войны не только Германия, но и человечество в целом как-то окончательно надорвалось. Я…

Были ли у Трумэна Капоте романтические герои? Нельзя ли таковой назвать Холли Голайтли из повести «Завтрак у Тиффани»?

Нет, не думаю. Тоже ведь она сбежала – скорее всего, в Африку. Романтический герой – я не знаю, кто у него. Герои Капоте всегда сбегают, как сбежали эти двое в «Луговой арфе», на это дерево, как потом жили в дупле. И как потом Питер Устинов свою пьесу «На полпути к вершине» сделал под влиянием: там, где американский старец уходить жить в дупло. Последняя лучшая роль Плятта.

Для меня, вообще говоря, герои Капоте не то чтобы жертвы. Они не жертвы, конечно. Они уходят в параллельную реальность, что нагляднее всего происходит в «Безголовом ястребе».  Это рассказ, где этот страшный мистер Дестронелли. Для меня, наверное, это самая отчаянная, самая страшная его история. Хотя «Night’s Tree»,…

Почему у Стивенсона в повести «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» «Хайд» переводится одновременно как «скрытый» и «под кайфом»? Можно ли назвать это произведение готическим?

Для Стивенсона, думаю, понятие hide (в дословном переводе «повышенный», «подкрученный») было еще для него неактуально. Хотя, возможно, оно появилось тогда же, когда появился опиум в Англии. Дело в том, что опиум не делает человека hide; он уносит человека в сферы более мрачные. Для меня несомненно, что Хайд (хотя он пишется через y) – это скрытое, «спрятанная личность».

Что касается готического произведения. Я всегда исходил из того, что Стивенсон – романтик, романтика и готика, как вы знаете, идут параллельными путями, но не совпадают. Прежде всего потому, что готический герой всегда борец, а романтический – эскапист, жертва. Он пытается укрыться от мира. Но, пожалуй, «Доктор Джекил и…

Можете ли вы отнести Марка Фрейдкина к числу творцов народной песни?

Ну а как же нет. Огромное количество песен Фрейдкина ушло в народ, и это не только «Тонкий шрам на любимой попе». Сам Фрейдкин удивлялся, что его «Песня об отце», сочиненная за 15 минут и очень интимная, относящаяся именно к его опыту отношений с отцом, с взаимными подколками, с бесконечной раздраженной нежностью друг к другу, – что эта песня стала фактом общей культуры 80-х, что она стала одной из самых известных.

Фрейдкин был удивительно фольклорным автором. Его главным учителем был Брассенс, во вторую очередь – наверное, Томас Гарди, которого он лучше всех перевел. Во всяком случае, «Барабанщик Ходж», которого я прочел в 10-летнем возрасте, в переводе Фрейдкина… Мать получила в подарок от…

Почему мне кажется, что Чацкий из пьесы Грибоедова «Горе от Ума» — напыщенный дурак?

Знаете, вы не первый, кто пришел к этому выводу. К нему же приходил и Белинский, отчасти и Пушкин. Но я думаю, что Чацкий произносит свои монологи не потому, что он демонстрирует себя. А потому что для него естественно верить, как для всякого умного человека, не отягощенного снобизмом, что он может быть услышан, что он может быть понят. Для него естественно, как для истинно умного человека, думать о людях хорошо, а не презирать их. Понимаете, у нас, к сожалению, у очень многих ум отождествляется с язвительностью, с умением сказать гадость о ближнем. Сказать гадость о ближнем не штука, это, как правило, результат дотошного самонаблюдения, долгой самоненависти и экстраполяции. Вот вы знаете о себе…