Это проявление беспомощности. А беспомощность оттого, что их не учат работать с детьми по-настоящему. Их учат от звонка до звонка в буквальном смысле долдонить урок. Это люди, которые не готовы ни к современной педагогике, ни к современным школьникам, гораздо более сложным, чем были мы и гораздо более сложным уже, чем мои студенты. Половина этих детей (из тех, что ходят в мои семинары) — она для меня совершенно непостижима. И хватит уже по принципу отрицательной селекции вербовать педагогов. В педагогические вузы поступают те, кто не знают предмета на настоящем уровне, кто не поступил в настоящие профильные институты. Это катастрофа, конечно.

Понимаете, толпа — это нечто невоспитуемое, по определению. И уж где мне, с моими достаточно серьезными амбициями, воспитывать толпу, когда я собственных детей не могу не то что воспитать… Они, в общем, получись очень воспитанными почему-то. Но я не делал для этого ничего, я не прилагал серьезных усилий. Моя воспитательная концепция заключается в том, что воспитывать вы можете только примером, только делать на их глазах то, что вам нравится. Тогда, может, это понравится и им, если это будет аппетитно и заразительно — работать, общаться, дружить с хорошими людьми, и так далее. Я совсем не воспитатель по своей природе, поэтому воспитывать толпу я не считаю возможным.

Что касается феномена…

«Ты сказал один раз — я поверил. Ты сказал три раза — я понял, что ты лжёшь». Да и вообще я не верю, что взгляды можно кому-то навязать. Можно попытаться человека шантажировать — это да. А вот навязать взгляды — я этого никогда не видел. Вы мне можете возразить: «А как же российская телепропаганда?» Так российская телепропаганда неэффективна. Все же понимают, что это ложь. Это смотрится как фрик-шоу: всем просто очень интересно, как эти люди позорят себя и продают свою бессмертную душу. Это вообще интересное зрелище, когда продаётся бессмертная душа.

Отличается скоростью соображения, во-первых, скоростью доставания информации. Ну и во-вторых, наверное, большей уязвимостью. Ведь понимаете, какая вещь? Эти дети действительно привыкли, что любая композиция, любой фильм могут быть скачаны в полпинка, двумя кликами. Соответственно, есть чувство, что им многое достается легко, поэтому у них есть проблемы с резистентностью, с сопротивлением. Я, конечно, желал бы им больше резистентности, но «боюсь, в пылу сражений ты утратишь навсегда скромность робкую движений, прелесть неги и стыда!» Вот то, о чем писал, кстати, Владимир Новиков применительно к Окуджаве: что если бы Окуджава больше воевал, он был не написал то, что он написал о…

Самый простой способ — медикаментозный. Вы знаете, что есть масса лекарственных средств. Я не хочу вам их называть, я не хочу вам их навязывать. Кстати, очень многие американские студенты (вот что меня поразило) пользуются этими средствами, когда им надо быстро подготовиться или быстро сделать реферат. Меня всегда поражало, что если ты американскому студенту даёшь задание, то через день, когда ты назначаешь ему, он тебе готовит исчерпывающий реферат на данную тему. Просто он абсолютно всё прошерстил, ночь просидел — и всё знает. Раньше я думал, что повинны в этом огромные дозе кофе и энерджайзеров, с которыми они просто не расстаются, и это продаётся на каждом углу. Нет, там есть другие — более…

Нет, я думаю, наоборот, приобрел. Я думаю, что со временем это так же отойдет в прошлое, как отошли дуэли. Но в принципе, я не думаю, что мужчинство определяется количеством физических драк. Это такой очень пошлый подход — «не дрался — не мужик», «не служил в армии — не мужик», «не сидел — не мужик». Так и хочется добавить там: «гниль не жрал — не мужик», «ноги об тебя не вытирали — тоже не мужик». Это такое странное понятие о мужиковстве, которое состоит из мачизма в совокупности со страшными комплексами и унижениями. Мужчинство определяется совершенно другими вещами — последовательностью, умением быть непохожим на других.

Жестокие вещи придётся говорить, но, как совершенно правильно сказал о нём Швыдкой, Эфрос — это самый глубокий, беспристрастный и иногда жестокий исследователь психологии семейной, домашней, интимной, самый жестокий исследователь интимности. И поэтому в «Дальше — тишина…», если вы хорошо помните спектакль, там показана не только жестокость и равнодушие этих детей, но показана и наивность, и в определённом смысле невыносимость этих стариков. Помните, когда пришёл начальник, а мама (Раневская) лезет в разговор, постоянно говорит ерунду, компрометирует собственного сына, ставит его в неловкое положение.

Это же спектакль не о том, что кто-то хороший, а кто-то плохой. И пьеса не об…

Романтические отношения…. Я не очень понимаю, что это такое. Мне кажется, что романтические отношения или платонические отношения, или так называемый «цветочно-конфетный период», с одной стороны, это самое интересное, что есть в любви, это такая «нежная пора», а с другой мне кажется, что чем быстрее романтические и платонические отношения перейдут в следующую фазу, тем быстрее вы узнаете друг друга и уже будете общаться исходя из этого. Я никогда не разделял любовь физическую и платоническую, о физической стороне любви лучше всего сказал Кушнер: «А продолженьем разговора. На новом, лучшем языке!» Вот, собственно, так мне кажется.

Жизни совершенно необязательно его ударять. Гебоидность излечивается не этим. Она излечивается тем, что с человеком происходит чудо, что он встречается с чем-то другим. Я говорю, воспитывает не жестокость, а воспитывает чудо. И надо встретиться с чем-то волшебным, непредсказуемым, непонятным. Стругацкие учат нас, что человек проверяется непонятным. И мне кажется, если эта непонятность как-то достаточно глубоко подростка потрясёт, то у него исчезнет вера в свою абсолютную правоту. Я думаю, что большинство детей в 11–13 лет очень жестокие. Вот они мучили Кюхельбекера, и Пушкин принимал в этом участие. А потом он стал задумываться. Может быть, поэтому Кюхельбекер и казался ему таким важным…

«Король Лир» о неблагодарности, конечно. И он не о том, что власть ослепляет, а он о том, что человек склонен принимать за любовь совсем не то, что ею является в действительности. Ослепила его не власть, ослепила его, мне кажется, старость, ослепило его самодурство. Мысль о том, что власть и старость, власть и глупость — это во многом синонимичные понятия, что человек ослепляется ими,— эта мысль довольно глубокая.

Но «Король Лир» ведь не только об этом. «Король Лир» как раз о том, в чём выражается истинная любовь, и о том, как человек, долгое время ослепляемый своими предрассудками, вдруг сталкивается с реальностью, и чем это для него чревато. Ведь безумие Лира — оно есть синоним его прозрения.…