Габрилович (или как его называли в кругах сценаристов — Габрила) прожил почти 95 лет, по-моему. И сын его, Алексей Габрилович, кстати, был замечательным режиссёром-документалистом. Габрилович был великим мастером оттепельного кино эпохи первой оттепели, он был замечательным сценаристом. Совершенно первоклассные его сценарии, такие как «Монолог»… Я не беру сейчас «Коммуниста», которого он сделал с Райзманом. Вот «Странная женщина». Я любил позднего Габриловича, потому что они отражали растерянность советского человека в новом аморфном мире. Понимаете, растерянность неорганической химии, рациональной, перед органикой, где вдруг элемент может иметь много валентностей, а не одну,…

Фильм 1959 года, в которой так блистательно сыграл Смоктуновский (это, по-моему, одна из первых его больших ролей) и очень сильно сыграл Ливанов… Самойлова как раз там, мне кажется, довольно слабо сработала, потому что на инерции «Журавлей». Я эту картину последний раз пересматривал года два назад. У меня есть ощущение, что при всём своём совершенстве, при замечательной совершенно по-прежнему операторской работе (ну, Урусевский есть Урусевский, понимаете), при поразительных совершенно прозрениях и догадках, мне показалось, что эта картина всё-таки вторична немного по отношению к самому себе, недостаточно… Там первая большая роль Смоктуновского, Сабинина он играет.

Вот…

Понимаете, потому что мода была такая. Потому что возникла в оттепели мода на такого коммунистического ангела. Это и герой Урбанского в «Коммунисте» Райзмана, в габриловичском очень точном сценарии. Это и Корчагин в картине «Павел Корчагин» Алова и Наумова. Это, кстати говоря, и Корчагин Конкина в том эпизоде, где жарко, помните, на строительстве узкоколейки, которое так блистательно высмеял тот же Веллер. Кстати, в фильме Мащенко, в более поздней «Как закалялась сталь», страдания героя были даже несколько преувеличены, чрезмерны, даже в них не верилось. Да, возникла потребность в коммунистическом ангеле таком, это такой персонаж.