Мое отношение к коммунарской методике сильно менялось, и к Соловейчику тоже. Я Соловейчика знал, мы с ним много спорили. Я его любил очень. Сын его сейчас продолжает его дело. Хотя, конечно, все мы понимаем, что уровень Соловейчика недостижим. Долгое время я, кстати говоря, слушал его лекционный цикл «Учение с увлечением», и он на меня вполне себе бойко действовал. Я, кстати, с большим удовольствием вспоминаю песенку группы, которая там пела (насколько я помню, это был «Последний шанс», группа Евгения Харитонова): «Маленький кузнечик до полудня спал, а с полудня до вечера на скрипочке играл». Я это очень живо помню.

Я Соловейчика люблю — люблю как человека и педагога. Со многим в его…

К «Педагогике для всех» — очень положительно. К Симону Соловейчику — разно. Я его знал. Это был человек невероятного обаяния и ума. Это был великий педагог, несомненно. Но, понимаете, педагогика — это такая же штука, как театр: он умирает вместе со своим создателем. Мейерхольд был гением, но воспроизвести Мейерхольда нельзя; и по его записям и даже по записям Гладкова невозможно восстановить его спектакли. Станиславский — великий теоретик, но он более велик как практик. Режиссура — это руки. И педагогика тоже.

Володя Вагнер, Царствие ему Небесное, человек, которого я хорошо знал в «Артеке» — это один из вообще величайших педагогов, которых я видел, но реализовать педагогические приёмы…