Нет конечно. Понимаете, Фассбиндер разбирается в ситуации задним числом. И проблема в том, что он разбирается уже в мертвой ситуации. Та Германия, которую создал, которую знал Фассбиндер,— это уже мёртвая страна. Та Германия, которую знаем мы сегодня,— это уже что-то совсем другое, что-то принципиально новое. У нации бывает рак. Она может его пережить, а может не пережить. Весь вопрос в глубине этого переживания. Вот Россия переживает тоталитаризм за тоталитаризмом, но он не затрагивает её сущности как-то, потому что 30 процентов верят, а 70 насмехаются. И является ли это особой формой рабства или особой формой свободы? Это является самой свободной из форм рабства или самой рабской из форм…

Фасбиндер, как и многие немцы второй половины века, считал фашизм естественным риском человека, и, может быть, во многих отношениях, естественным состоянием человека. Скатывание в фашизм для него очень легко. Он не считал соблазн фашизма преодоленным. Пересмотрите «Берлин, Александрплац». Хотя это огромная работа, там, кажется, 12 серий или 9, не помню, но для меня Фасбиндер, во всяком случае, «Лили Марлен» — это про то самое, про неискоренимость фашизма в человеческой природе, про легкость скатывания к этому соблазну. И он даже не столько антифашист в целом, сколько у него сам человек вызывает довольно сильный скепсис. Не зря он экранизировал набоковское «Отчаяние». То есть, понимаете, это…