У меня мать — большая любительница романа «Русь», который я ей подарил когда-то. Но мы оба пришли к выводу, что это такой пра-Сорокин. Роман «Русь» вобрал в себя все штампы русской реалистической литературы. Это очень смешно. И главный герой этого романа — тоже Дима, насколько я помню. И всё, что там происходит,— это такая более или менее вменяемая, более или менее осознанная, но всё-таки тоже пародия на штампы русской классики. Я с наслаждением прочёл все шесть частей этого романа (там седьмая не дописана), но всерьёз к этому относиться, воля ваша, невозможно. Это именно антология клише. Пантелеймон Романов нам дорог другими рассказами — например, «Без черёмухи». Как романист, по-моему, он знатно…

Некоторые очень любят рассказ «Без черёмухи», некоторые вообще ценят его малую прозу. Я этого не люблю. Я больше люблю его эпопею «Русь» в шести книгах. Собственно, моя мать, которая тоже её довольно часто перечитывает, считает, что это пародия на всю русскую литературу вместе — такой Сорокин до Сорокина. И действительно она немножко похожа на сорокинский «Роман». Это как бы русская литература, доведённая до абсурда, злейшее пересмеивание её в 1928–1935 годах. Он не дописал седьмую книгу, а шесть закончил. Это такой хороший эпос. Действительно, если вы хотите прочесть такую усадебную прозу, абсолютную, с невероятной густотой, мне кажется, это местами даже лучше сорокинского «Романа», полнее…

Сергеев-Ценский – это тот редкий случай, когда человек талантлив, но не умен. А впрочем, не такой уж редкий. Про него Чуковский писал, что стихийная одаренность у него была, но была и такая поразительная глупость. У Сергеева-Ценского есть, как у Новикова-Прибоя (кстати, они очень похожи), выдающиеся произведения. Я, правда, не думаю, что «Топи» Глуховского связаны с «Топью» Сергеева-Ценского, но то, что он важный писатель, – это безусловно. У него новеллы превосходные, в некоторых вещах – совершенно купринская сила. 

Проблема в том, что он хотел эпический роман написать, хотел масштабные социальные полотна. Но дело в том, что огромная часть русской литературы после 1917 года…

Как виртуозную и блестящую вариацию на главные темы русской прозы, как замечательную пародию. У меня есть такое чувство, что до «Романа» Сорокина уже была книга, претендующая на исчерпывающее обобщение всех мотивов русской литературы. Это шеститомная эпопея Пантелеймона Романова «Русь», где, собственно… я продолжаю думать, что это пародия. У нас с матерью был большой спор по этому сочинению, я ей как-то привез его, купленный в «Букинисте» на Арбате. И она сказала, что в плане вкуса это полная катастрофа.

Да, действительно, но я-то думаю, что это пародия. Немного, может быть, избыточная по объему. Понимаете, если это просто игра на главные темы русской прозы, то это, конечно, пошлятина…