Нимфоманка

О том, что в отношении к женщине от жалости до изнасилования один шаг, и трудно представить себе мужчину, который в душе не является сексистом. Это такая довольно такая вредная, враждебная мораль. На самом деле, о том, что нравственность определяется никакими-то кодексами, а числами Фибоначчи. Что Случайные число гораздо разумнее, нежели любые правила. Мы с Александром Поповым в его лице довольно часто обсуждали эту проблему. Возможна ли цифровая этика? В последнее время этим Березовский интересовался, все-таки математик по образованию. Я думаю, что наибольший вклад, что ли, в эту тему внес Пелевин в «Числах». «Нимфоманка» — это довольно остроумное упражнение на эту тему. Тоже такая попытка…

А я тоже не знаю, зачем это режиссёру. Мне кажется, что без этого фильм выиграл. Я вообще считаю, что некоторый натурализм — он не нужен. И в этом смысле правильно говорил мне когда-то Лёша Панин (человек, кстати, отнюдь не глупый), что он хотел в фильме Алексея Балабанова «Жмурки», чтобы в сцене, где из него вырезают пулю… он хотел лицом это сыграть, чтобы не показывали рану. А Алексей Балабанов решил жёстче. Я вообще считаю… Ой, сейчас меня все растерзают! Я вообще считаю, что и в гениальном фильме «Хрусталёв, машину!» совершенно не нужна сцена изнасилования в машине. Она избыточна. Без неё все равно это была бы великая картина.

Ну, знаете ли, я не берусь говорить о причинах этого анатомизма. Думаю, что это вообще достаточно такой брезгливый и циничный подход Ларса фон Триера к сексу, как к чему-то механическому, поэтому он и фрикции описывает, как числа. Там есть близкая мне мысль, отчасти отражённая в «Квартале», что можно попытаться заменить этику числами и числовыми правилами (у него это заменено числами Фибоначчи), потому что это, по крайней мере, позволяет быть последовательным. Этика относительна, релевантна, мы всегда можем себя уговорить, заставить и так далее, а числа — вещь… Можно ли построить этику на основах математических закономерностей? Это интересная математическая проблема. Помнится, я с…

Это совсем не трилогия, это три очень разных картины. Трилогия, неосуществившаяся до конца,— это «Догвилль» и «Мандерлей». Я вообще считаю, что Триер — очень крупный режиссёр. У него есть провокативные картины, в которых как бы элемент провокации — очень талантливой, на грани гениальности — больше, чем элемент личного участия, чем элемент личной веры. И поэтому «Догвилль», например, вызывает у меня довольно сложные вопросы. Помните эту финальную реплику там: «И тогда Грейс отвернулась мира. Или мир отвернулся от Грейс». Да ничего подобного! И Грейс не отвернулась, и Бог не отвернулся от мира, и мир не отвернулся. Просто Ларс фон Триер временно отвернулся от них обоих. Там элемент художественной…

Слушайте, ставить в один ряд фон Триера и Кубрика — двух абсолютно разных режиссёров? Кубрик по преимуществу визионер, гений визуальности. Пересказать его книги невозможно. Триер по преимуществу прозаик, и это стало особенно заметно в «Нимфоманке». Для него художественные средства не то чтобы вторичны, но он в гораздо большей степени рассказчик историй, философ и полемист, нежели такой маг кино. Хотя он умеет, конечно, эту магию кино воспроизвести. Например, это очень заметно в «Антихристе».