Книга эта актуальна тем, что она хорошо написана. Это первое. Второе – режимы заканчиваются почти всегда одинаково. И вот что важно: на смену им почти всегда приходит нечто худшее. То есть все то же самое плюс хаос. Вот так бы я сказал. В этом смысле книга Баунова очень важна, очень убедительна морально и полезна.

Я собираюсь писать такую книгу под названием «Лебединое». Помечтать-то мы можем? Это книга не о смерти тирана. Это книга о том, как кончаются такие личные режимы, режимы личной автократии. Очень много же примеров в истории. Мог же позволить себе помечтать Кузмин, сочиняя пьесу «Смерть Нерона»?, которая вообще о советской власти, а не о смерти Нерона. Смерть Нерона там – это…

Я же не ставлю Хлебникову диагноз, а я просто пишу там о том, что обсуждение вопроса о том, здоров или болен был Хлебников, почти всегда приводит к неприличным по накалу критическим баталиям. Мне легче стало в том смысле, что сейчас как бы в драке на помощь прибежал старший — выходит скоро, я надеюсь, в Петербурге книга Лады Пановой о Хлебникове и Хармсе, о двух этих случаях авторского мифотворчества. Статьи Лады Пановой на эту тему многократно печатались и вызывали всегда такой же безумный наброс и такую же дикую полемику. Мне очень интересно было это прочитать.

Правда, Лада Панова разоблачает Хлебникова большей частью не как безумца (тут чего разоблачать?), а как мифотворца, как такого…

Никаких абсолютно. А какие могли быть отношения у Хлебникова с кем бы то ни было? У него большинство его дружб были омрачены поздней такой безумной подозрительностью страшной, а общаться он мог с такими людьми как Петников, которые и сами были немножко не от мира сего. Он же как к людям относился? Он идет, а Май Митурич заболел. И он оставляет его лежать на земле. А что у тебя? У меня ветроад поют. У сумасшедших — а я думаю что Хлебников был все-таки клинически безумен, и такие ученые как Лада Панова вполне разделяют этот мой взгляд — Хлебников чувствовал некоторое ослабление эмоциональных связей. И, вообще, большинство душевнобольных, они питают эмоциональную привязанность к людям крайне редко. Это…

По-моему, у Лады Пановой в работе, которая вышла книгой с другими ее работами об итальянских мотивах Мандельштама — это стихотворение разобрано подробно, адекватно, с привлечением очень богатой интертекстуальной клавиатуры, как это любят называть. Да, «Итальянясь, русея» — по-моему, замечательная работа. Вообще «Возможна ли женщине мертвой хвала?», если рассматривать семантический ореол метра, оно довольно интересно (у Пановой нет этой мысли) со стихотворением «На палубу вышел, а палубы нет», с этой народной песней. Некоторые мотивы прощания, смерти в четырехстопном амфибрахии (накат — удар — откат) присутствуют: «Воз-мож-на ли жен-щи-не мерт-вой хва-ла?» Вот эти сквозные мотивы…