Он не рисует кого-то конкретного. У него бывают конкретные личные выпады, но в основном все персонажи, которых вы имеете в виду, у него все-таки типизированы довольно сильно. Не то чтобы он нападал конкретно на Дугина. Дугин, мне кажется, мелковат для пелевинского пера, и Павловский тоже, притом, что я очень уважаю Павловского и вовсе не уважаю Дугина. Просто Пелевин же не публицист и не сатирик, он замечает тенденции в обществе. Если эти тенденции удачно персонифицированы, то и слава богу.

Да я не думаю, что у Павловского были политические взгляды, как ни парадоксально. У политолога же нет политических взглядов. Он может их внушать, может ими манипулировать, но сам их он иметь не обязан. Понимаете, это все равно, если от исследователя слонов требовать, чтобы люди потребляли слоновье меню или ели сено. Нет, это совершенно другая профессия.

У Павловского не было политических убеждений; я думаю, что у него были убеждения историософские. Это не значит, что он  был циником. Это значит, что он смотрел на процессы с чуть большей высоты. И у Гефтера, который никогда не мыслил паттернами, который очень радикально совмещал марксизм с разными другими историософскими теориями,…

Я очень уважаю Глеба Олеговича. Хотя его часто называют Савловским, но и сам он иронически к себе относится. Он человек очень умный. Он умеет переформулировать устаревшие оппозиции. Он близкий ученик Гефтера, продолжатель его дела. Он парадоксалист, он циник.

Есть в его долгой жизни и непростительные фразы типа «Это политика, здесь могут и убить». Но есть у него и великие заслуги, и замечательные мысли. Отношусь я к нему очень хорошо. Люблю с ним делать интервью.

Конечно, слова Чаадаева — это крик оскорблённой любви. Конечно, мы очень многое дарим миру и очень многому научили его. Другое дело, что сейчас, по точному слову Павловского (интервью с которым в «Собеседнике» можно прочесть), «мы присутствуем при контрреформе, при ответе на реформы Петра, при попытке сделать вид, что Петра не было». На самом деле Россия при Пушкине создала культуру… и после Пушкина — ну, на последнем издыхании петровского толчка она создала культуру, которой в мире равных не было. И не только культуру, но и философию, образ жизни. Мы очень многому научили мир. Научили и добру, научили и злу. В России много соблазнов, но это великие соблазны, очень масштабные. Разговоры о…