Янку Дягилеву я очень люблю — и как поэта, и как музыканта. Я думаю, если бы она преодолела кризис, мы бы получили поэта действительно гениального, во всяком случае очень крупного.

Летов — очень интересное явление. К тому же я всегда благодарен ему за хвалебный отзыв о «ЖД». Он был одним из немногих, кто понял книгу, когда она появилась. Вообще мне кажется, что он и великолепный музыкант. Некоторые песни из «Ста лет одиночества» и, конечно, великолепный альбом «Звездопад» на меня производили сильное впечатление. Это не отменяет того, что энергетика его довольно тёмная, и сам он — личность довольно тёмная. Но при этом я восхищаюсь его одарённостью. Башлачёв мне не близок совсем.

Это хорошо сказано, и действительно Лимонов, когда мы еще общались, говорил, что Егор был очень черный, он был заряжен очень негативной энергией. Там проблемы были сильные не только с любовью, но и вообще с терпением. Но Борис Борисович тоже ведь человек непростой. Вышел наш разговор с Макаревичем в «ЖЗЛ», в «Жалкой замене литературы», и там мы довольно любопытно поговорили о том, что такое русский рок. Он цитирует там Гребенщикова, который в двадцать лет говорил: «А тебе никогда не хочется все это взорвать?» На что Макар по своей молодости говорил: «Нет, мне хотелось бы все это понять». «А мне взорвать»,— говорил Борис Борисович. Он тоже разный, и видеть в нем один свет — довольно…

Положительно очень оцениваю. Егор Летов был сложный человек. Но мне, понимаете, сложно о нём говорить объективно. Он был одним из первых, кто признался в хорошем отношении к роману «ЖД», а для меня это очень важный критерий. Но я люблю Летова, люблю многие его музыкальные сочинения. Вот альбом «Сто лет одиночества» мне представляется просто эталонным. «Звездопад» мне очень нравится, где он перепел советские песни. Он был честный человек, жизнью заплативший за свои взгляды, рано ушедший. Другое дело, что я согласен с Лимоновым, который сказал, что это был человек очень тёмный — не в смысле невежества, а в смысле тёмной его энергетики. Ну, вот тот же Вознесенский говорил: «Бывают светлые,…

Я не настолько специалист в жизни и судьбе Егора Летова, чтобы про него рассказывать. Я думаю, что Егор Летов во многих отношениях — это пример того же самого человека, который и был изначально довольно примитивным нонконформистом, но потом под действием… Каких много было тогда в свердловском роке и вообще в Сибири, на Урале, это такой тип провинциального нонконформиста, провинциального гения. И с Ильей Кормильцевым, например, это случилось гораздо нагляднее, потому что Кормильцев никогда не был простым, он всегда был сложным, он изначально интеллектуал, переводчик с итальянского, знаток европейских текстов, экспериментатор с сознанием и так далее. Летов был, мне кажется, попроще, но и с ним…