Задебренные лесом кручи:
Когда-то там, на высоте,
Рубили деды сруб горючий
И пели о своем Христе.

Теперь пастуший кнут не свистнет,
И песни не споет свирель.
Лишь мох сырой с обрыва виснет,
Как ведьмы сбитая кудель.

Навеки непробудной тенью
Ресницы мхов опушены,
Спят, убаюканные ленью
Людской врагини — тишины.

И человек печальной цапли
С болотной кочки не спугнет,
Но в каждой тихой, ржавой капле —
Зачало рек, озер, болот.

И капли ржавые, лесные,
Родясь в глуши и темноте,
Несут испуганной России
Весть о сжигающем Христе.

Стихотворение он…

Третий Завет как завет культура — это идея не Глеба Смирнова, она многократно высказывалась до него, особенно, кстати, она активно звучит у Мережковского. То, что Первый Завет был Заветом закона, Второй — милосердия, Третий — культуры. Об этом, собственно, рассказывает первая трилогия Мережковскго, «Христос и Антихрист». Думаю, что сходные мысли высказывали многие. Своя идея насчет Третьего Завета высказывали многие: у Горького была своя идея, он считал, что приходит женское божество (отсюда роман «Мать», насыщенный прежде всего религиозной символикой), но это отдельная тема. Третьего Завета ждала вся Россия.

Это гениальный роман, вся вторая трилогия «Царство зверя» (где «Павел Первый», «Александр Первый» и «14 декабря») — это гениальная трилогия, но сказать, что она была незамечена — помилуйте! За «Павла Первого» был судебный процесс, а «14 декабря» — один из самых переводимых и обсуждаемых романов 1910-х годов. Это просто сейчас, вне этого контекста, он утрачен, а это сложное было время. Поэтому естественно, что людям Серебряного века он говорил очень многое.

Это как бы мы не дорастаем до уровня Мережковского 1910-х годов. Читать «Христос и Антихрист» мы можем, это раннее произведение, пафосное и напыщенное. И то мы предпочитаем роман Алексея Толстого «Петр Первый», почти целиком…