Войти на БыковФМ через
Закрыть

Я учусь на журфаке и стал разочаровываться в своем школьном учителе литературы. Стоит ли для себя сохранять авторитет школьного учителя?

Дмитрий Быков
>250

Друг милый, когда вы оказались на журфаке, где вообще чрезвычайно сильная кафедра литературы — Богомолов, патриарх наших штудий о Серебряном веке, Эдельштейн, ну там много замечательных людей,— естественно, что ваши школьные учителя поблёкли в ваших глазах. Но вы их не презирайте. Потому, во-первых, что их работа труднее. Потому, во-вторых, что быть школьным учителем и не деградировать при этом крайне трудно — именно в силу конвейерного характера этой работы. И в-третьих… Понимаете ли, есть евангельская цитата: «Даже и усовершенствовавшись, никто не будет выше учителя, а в лучшем случае будет как учитель его». Мы не можем перерасти своих учителей. Дорасти до них можем, но снисходительно на них смотреть мы не можем.

Я про многих своих учителей могу сказать, что в чём-то я, наверное, пошёл дальше них. Но я не стал выше них, потому что в то время они демонстрировали максимум. Ну и потом, меня вообще как-то господь наделил такими учителями, которые сами очень бурно растут, очень интенсивно развиваются. Вот я упоминал уже Лилиану Комарову, которая и в свои почти 90 продолжает интенсивно совершенствоваться в профессии; и Льва Мочалова, которому 88 лет мы только что в Питере здесь отметили — человек, который продолжает напряжённейшим образом эволюционировать. И когда я навестил его в больнице, он вместо того, чтобы распространяться о своих хворях, говорил о Гегеле. Вот так надо, понимаете? Надо вот так.

Отправить
Отправить
Отправить
Напишите комментарий
Отправить
Пока нет комментариев
Почему роман «Что делать?» Николая Чернышевского исключили из школьной программы?

Да потому что систем обладает не мозговым, а каким-то спинномозговым, на уровне инстинкта, чутьем на все опасное. «Что делать?» — это роман на очень простую тему. Он о том, что, пока в русской семье царит патриархальность, патриархат, в русской политической жизни не будет свободы. Вот и все, об этом роман. И он поэтому Ленина «глубоко перепахал».

Русская семья, где чувство собственника преобладает над уважением к женщине, над достоинствами ее,— да, наверное, это утопия — избавиться от чувства ревности. Но тем не менее, все семьи русских модернистов (Маяковского, Ленина, Гиппиус-Мережковского-Философова) на этом строились. Это была попытка разрушить патриархальную семью и через это…

Что произойдет с подростками разного пола, если они попадут на необитаемый остров без взрослых, как это было в романе «Голубая лагуна» Генри Де Вер Стэкпула?

Что будет? Понимаете, тут не так принципиально, однополые они или разнополые. Будет, естественно – в экстремальной ситуации, – взаимопомощь. Люди более склонны к тому, чтобы в критической ситуации помогать друг другу, а не топить друг друга. Так мне рисуется.

Вечная проблема – секс делает человека более зверем или более человеком? По мысли Розанова (у него бывали очень ценные мысли, без снисходительности об этом говорю), человек в сексе становится либо богом, либо животным. Поэтому могло это привести к чудесам взаимопонимания и взаимопомощи. Честно вам скажу: без секса настоящее взаимопонимание мне видится невозможным. Без физического контакта вы не поймете, не почувствуете…

Можно ли рассматривать цепочку героев: Шестопала из фильма «Доживём до понедельника» Ростоцкого, Бессольцеву из книги «Чучело» Железникова и Ученика Серебренникова — как динамику вырождения системы образования?

Нет, конечно. Если брать Генку Шестопала из «Доживем до понедельника», это, скорее, такая цепочка, история фриков. Фрики становятся все более фриковатыми, все более чудовищными. Генка Шестопал, в общем, просто нонконформист, Бессольцева — уже жертва коллективной травли, а Ученик — это уже, в общем, маньяк. Это уже случая mania religiosa. То, что фрики становятся все более невыносимы, а масса все более агрессивна и в каком-то смысле все более отвратительна,— да, этого нельзя не заметить. Но это происходит не потому, что деградирует система образования, а потому, что деградирует общество и людям нечего делать. Понимаете, поляризация в любом обществе — это признак болезни. У меня в «ЖД» была…

Как вы объясняете то, что Хармс — клинический сумасшедший и детоненавистник, и Григорьев — алкоголик и хулиган, написали лучшие в советской поэзии детские стихи?

Насчёт «лучшие» я не знаю, но объяснить это я могу. Я не говорю, что Хармс был клиническим сумасшедшим. Я повторяю мысль Лидии Гинзбург о том, что у него были чрезвычайно развитые, чрезвычайно навязчивые обсессии. Но, конечно, Хармс потому и писал удачные детские стихи, что сознание его во многом было инфантильно. Инфантильно — не значит примитивно, но это значит, что детская жестокость, детское отсутствие предрассудков, детская остранение есть в его текстах. Ну, перечитайте его рассказ «Меня называют капуцином» и сопоставьте с детскими страшилками — и всё становится понятно. Или «Начало хорошего летнего дня». Или ту же «Старуху», которая у моих школьников вызывает всегда такой безумный…

Вы говорили о том, что по теории Братьев Стругацких детей надо воспитывать вне дома. Почему же тогда их герои — Горбовский, Тойво Глумов, постоянно звонят матерям?

Ведь воспитание в интернате не означает отказа от семьи, а просто означает, что в какой-то момент для навыков социализации, для некоторой невротизации ребёнок должен оказаться в этой творческой среде, в этой плазме, которая его инициирует, которая как-то… ну, оказаться там, где он ионизируется, грубо говоря. Для меня очень важно, что в какой-то момент ребёнок у Стругацких попадает в эту идеальную среду интерната, где всем интереснее работать, чем жить, где он решает научные проблемы, где он оказывается в коллективе, где ему напряжённо, предлагают разные варианты чуда (а чудо воспитывает прекрасно).

Конечно, он любит мать, естественно. Просто Тойво Глумов любит Майю Глумову не как…

Не является ли потеря концентрации главной проблемой современных школьников? Может ли дойти до того, что они не смогут сосредоточиваться на деле дольше 40 секунд?

Во-первых, что-то они всё равно будут делать дольше 40 секунд, они будут делать это 11 минут, как сказано у Паоло Коэльо. Ну, сейчас уже, кстати говоря, и 11 считается многовато. По последним сведениям (видимо, от британских учёных), оптимальная длительность всё же 7 минут, потому что иначе начинается монотонность. Ну не знаю, всяко бывало.

Если же говорить совсем серьёзно, то видите, то, что нам кажется болезнью, то, что мы представляем себе как патологию, как синдром дефицита внимания и гиперактивности — это может быть и не болезнью, а это может быть опять-таки чертой нового человека, ну, новым эволюционным скачком. Так мне кажется.

Я понимаю, что сейчас я навлеку на себя опять…