«Волхв» – это книга, которая нуждается в очень серьезном осмыслении. Если говорить в общем, то я не считаю «Волхва» лучшей вещью Фаулза. «Коллекционер» лучше, соразмернее. Самая удачная его вещь – это «Бедный Коко». Самая неудачная – это, по-моему, «Дэниэл Мартин». Но Фаулз – единственный писатель такого ранга (классик, безусловно), у которого можно проследить абсолютно четкую тему и лейтмотивы. Это не обязательно секс с близнецами, что тоже один из его навязчивых инвариантов. Но если говорить о главной теме Фаулза, то Фаулз – это поэт неразрешимых конфликтов. И Николас, главный герой «Волхва»; то, что проделывает с ним Кончис, – это четкое понимание, что разрешимых коллизий нет. Иными словами, есть вещи, в которых невозможны однозначные этические решения.
Вот в жизни Кончиса таких решений не было. Именно оккупация, ситуация с массовыми расстрелами, вообще с немцами, именно ситуация Второй мировой войны подвела человечество вплотную к неразрешимым моральным коллизиям. И «Бедный Коко» – история о том, как два разных человека не могут понять друг друга. Кстати, двухтомные дневники Фаулза, journals вот эти – они были когда-то для меня абсолютно спасительным чтением. Именно потому, что они полны этих неразрешимых коллизий. Вот у него болеет жена, и он понимает, что они и любит ее мучительно, и ненавидит ее в это время. И ничего сделать не может с этим зрением. Вообще, сам человек – это неразрешимая коллизия; прибор для создания непреодолимых препятствий. Вот Памук как-то в интервью мне сказал, что человек рано или поздно решает все задачи. А Фаулз показал, что настоящая задача всегда неразрешима. И вот в этом его главная тема. И Николас, проходя сквозь то, что Фаулз назвал «гностической мясорубкой», понимает: однозначного ответа – прав Конхис или нет в этой ситуации – не существует. Он, конечно, не предатель, конечно, не коллаборационист, но моральных и этических решений не осталось. Это то, о чем говорил Колаковский: нет готовой этики, этика созидается вами ежесекундно, ежеминутно. Вы проживаете сами в любой момент все коллизии мировой истории.
И вот Фаулз весь об одном: о том, что люди разошлись, разложились, рассортировались (может быть, я одержим этой темой, поэтому я вижу ее у него) на несовместимые парадигмы, на несовместимые слои, когда вы не можете общий рецепт приложить к разным категориям людей. И Вторая мировая война, к сожалению, обозначила эту антропологическую катастрофу. Фашизм был реакцией на нее. А то, что мы наблюдаем сегодня, – это уже финал. В результате этого человечество обречено разделиться необратимо. И последствия мы ощущаем сейчас.
Я надеялся (еще когда придумывал «Океан», бродя по портлендским океанским берегам), что две разные части человечества научатся быть незаметными друг для друга, научатся сосуществовать. Оказалось, что это невозможно; оказалось, что одна часть человечества обречена убивать другую. Хорошо, если они будут разделены океаном, но это не так. Океан – спасительная, конечно, штука, именно потому, что океан – это пространство всех возможностей. Но боюсь, что бесконфликтно разойтись у нас не получится. Не получится. И поэтому надо или искать разные территории проживания, или кому-то побеждать.
