Я очень люблю некоторые вещи Маканина. Такие, как «Пустынное место» – гениальный рассказ, если я не путаю ничего. Или «Предтечу», или «Где сходилось небо с холмами», или «Ключарев и Алимушкин», и особенно «Лаз» – я считаю, что это лучшее, что он написал. И, конечно, «Сюр в Пролетарском районе». «Асан» мне не понравился. Потому что мне не понравился герой, я этому герою сопереживать не могу. Может быть, он в каком-то смысле и прав. Может быть, претензии к «Асану» со стороны реально воевавших людей вроде Бабченко, есть слепота, непонимание каких-то базовых принципов маканинской прозы.
Маканин – не реалист, и приписывать ему такой ползучий реализм было бы неправильно. Он, конечно, мастер метафоры – социальной (как в «Гражданине убегающем», по которому Валера Тодоровский написал свой первый, совершенно потрясающий сценарий, по «Убегающему» и по «Антилидеру», сплетя главные их мотивы). Маканин – мастер социальной притчи, как и Горин. Это мастер зрелой, интеллектуально тонкой, замечательно выросшей русской литературы.
Но многое у Маканина мне кажется слишком, что ли, по-горьковским занозистым, дисгармоничным и скучным. Ну я понимаю, что «Где сходилось небо с холмами» – замечательная вещь с грандиозной метафорой. Веллер вообще считает это лучшей посттрифоновской вещью. То есть написанной при жизни Трифонова, но уже посттрифоновской по сути. Но эти притчи, как и «Андеграунд, или Герой нашего времени» (вот вам, кстати, еще один герой нашего времени), мне кажется, создают необаятельных героев; тех героев, за которыми не хочется следить. Может быть, они были героями времени, но у меня нет пространства для самоидентификации с ними. А вот «Сюр в Пролетарском районе» и особенно «Буква А» (довольно страшная вещь, в которой содержится прозрение об абсолютной криминализации народа, о зэках как о главном населении России) – это да, конечно, выдающаяся проза. Маканин не столько психолог, он, скорее, социолог, мне кажется. Он такой создатель социальных типов.
