Честно сказать, я не считаю Вима Вендерса крупнейшим европейским режиссёром. И вообще мне кажется, что после «Алисы в городах» ничего принципиально великого он не сделал, если не считать, конечно, его героического и самоотверженного участия в последней, в предпоследней, скажем так, режиссёрской работе Микеланджело Антониони «За облаками».
Я грешным делом считаю фильм «За облаками» шедевром Антониони, фильмом и по форме, и по содержанию глубочайшим. Более точного экзистенциального анализа любовной драмы в этих нескольких новеллах, почерпнутых из его замечательной книжки «Тот кегельбан над Тибром», более глубокого анализа никто не дал. И то, что Вендерс так героически был его руками и голосом при работе над этой картиной, которая всё равно чистый Антониони (просто посмотрите, как кадр построен) — это великая заслуга.
Что касается «Неба над Берлином» и особенно «Неба над Берлином 2», который, по-моему, «Так далеко, так близко»,— мне кажется, это такая среднеевропейская продукция 90-х годов, иллюзий тогдашних, довольно примитивных. И появление Горбачёва в кадре тоже из тех же иллюзий. Мне кажется, что это кино вообще ниже метафизических возможностей Вендерса. Вообще я не думаю, что Вендерс такой уж и мыслитель. Он изобразитель прекрасный, что и видно по его последнему фильму в 3D. Вендерс ещё гениальный фотограф, и в его фильмах это очень чувствуется.
Да, совершенно забыл сказать! Я ужасно люблю «Париж, Техас». Но я люблю «Париж, Техас», понимаете, не потому, что это хорошее кино, а потому, что он так попал на мою тогдашнюю биографическую ситуацию, что просто… Вот унылая, невыносимая тоска этого фильма, этих пространств, тоска, наматывающая кишки на колючую проволоку. Это картина, которая меня просто абсолютно срубила. Да, она гениальная. Но она гениальная не потому, что Вендерс, и не потому, что я, а потому, что случилось такое удивительное совпадение. В ситуации трудной любви, знаете, когда и врознь нельзя, и вместе нельзя, этот фильм надо смотреть просто, я не знаю, как единственно возможное лекарство.
