Знаете, первой приходит на ум книжка Гаррисона Солсбери о блокаде Ленинграда как пример очень достоверного, глубокого и вдумчивого исследования. Понимаете, история — это такое необъятное… Просто я только что перечитывал эту книгу, по работе мне было надо, поэтому я вспомнил её. А так-то по истории существует необъятное количество именно очень качественной художественной литературы.

Морис Симашко — замечательный писатель, я совершенно здесь неоригинален. Хотя немножко мне его проза в последнее время кажется слишком орнаментальной, но, может быть, так оно и надо. Вообще из исторической прозы для меня номер один — это Юрий Тынянов, конечно, в первую голову «Восковая персона». Ну,…

Нет, просто американцы гораздо точнее почувствовали глубокие корни этой метафоры. Американцы почувствовали здесь «Одиссею», где, если вы помните, Одиссей реально с помощью жертвенной крови воскрешает мертвых. Согласитесь, что эпизод с откапыванием вполне в духе такого гоголевского подхода, который когда-то один замечательный исследователь, написавший замечательную книгу о демонологии Гоголя, Кристофер Патни, мой приятель, в Северной Каролине работавший, назвал тогда «гоголевской эстетической некрофилией» — конечно, именно не сексуально-эстетической, но такое тяготение к мертвым душам, оно у него было, и к эстетике готической, гофмановской, немецкой эстетизации…