Ну, не только фильмы. Я восхищаюсь и непоставленными их сценариями, и их кинематографической прозой (потому что их сценарии — это, конечно, пример замечательной прозы), и особенно, конечно, книгой Фрида «58 с половиной». Валерий Семёнович был моим старшим… не скажу, что другом, но наставником и очень важным для меня духовным авторитетом. И предпоследний вечер в своей жизни провёл он тоже в большой компании, где был я. Я очень любил Фрида. Дунского я не застал, к сожалению, живым. Для меня Фрид был в некотором смысле идеалом спокойного и весёлого мужества. И не зря он говорил, что лагерь подействовал на него далеко не с той силой, с какой подействовал американский кинематограф и прежде всего…

Евгений Федоров довольно подробно в «Жареном петухе». Вообще, Федоров, по-моему, первоклассный автор, я его горячо рекомендую. «Бунт» у него главная книга. Мне кажется, что у Юрия Грунина в «Спине земли» можно найти довольно яркие зарисовки. Конечно, Дунский и Фрид. Главный их такой уголовный рассказ — «Лучший из них», очень вам его рекомендую. И, конечно, «58 ½: записи лагерного придурка» — одного Фрида, но там есть письма Дунского и записки об их совместном опыте в Инте. Это, конечно, потрясающий текст, и там очень много сказано о блатном мире тех времен. Фима Жиганец — псевдоним, естественно, известного ростовского журналиста, довольно много написавшего о сучьих войнах. И, конечно,…

В одном аспекте — безусловно. Я в своей статье «Казус Улицкой или Пятая проза», которая посвящена разбору скандала вокруг «Чумы», разбирал этот казус с точки зрения такого рассказа Дунского и Фрида «Лучший из них». Когда главный герой чалится на вологодской пересылке в 1945 году. «Жранья от пуза, полный сидор смолы висит» — как бы таких примитивных физиологических потребностей нет, и все заняты тем, кого заземлить. Ищут, кого лишить воровских прав. Ищут солдатские причины, условно говоря, скомпрометировать друг друга.

У нас сейчас примерно та же история. То есть мы находимся в известном смысле на вологодской пересылке. Жранья пока хватает, но дела нет. Нет общего занятия.…

Ну, видите, я тоски вообще как-то почти не испытываю, потому что я всё время работаю. Это хороший способ не тосковать. Но мне лично перспективы современного общества внушают огромные надежды. Я много раз об этом говорил. Духовный запрос есть. И это не запрос на духовность в пошлом смысле. Это запрос на знания, на интеллект, на интересные версии, вообще на интерес огромный запрос, на мотивации, на то, чтобы жить хотелось. И жить, как правило, человеку хочется, когда он занят увлекательным делом. А если он им не занят, то он как раз и начинает выяснять, кто откуда, кто какой национальности и кто что делал в прошлом. Это подробно описано у Дунского и Фрида в рассказе «Лучший из них».

Я на самом деле…

Я больше могу сказать, у меня была, рискну сказать, дружба с Валерием Семёновичем Фридом. Дунского я, к сожалению, не застал. Он покончил с собой в 1982 году, поняв, что болезнь его неизлечима. И Фрид такой был жёсткий человек, такой ковбой, он говорил: «Дунский правильно сделал, молодец». Я думаю, кстати, что и в смерти самого Фрида, который напился в компании, хотя ему нельзя было это делать, было что-то от самоубийства. Он такой был герой, мачо, один из немногих героев, которых я знал. Ну, оба они по десять лет отсидели, оба были носителями не скажу блатной, конечно, но очень экстремальной морали, очень яркой, и отношение их к блатным было довольно сложное.

«Лучший из них» — это…