Безусловно, Полански. Может быть, потому что Полански более насмешлив, более парадоксален. Вот мы с Данилевским довольно много говорили о Поланском, как ни странно, потому что они оба с Данилевским такие американские поляки, американские европейцы. Да, вот это интересно. Полански мне интересен прежде всего потому, что у него уникальный синтез смешного и страшного. Верховен — хороший режиссер, но далеко не такой изобретательный и далеко не такой, мне кажется, провидческий. Все-таки «Пираты» Поланского предсказали всю гениальную франшизу Вербински, всю моду на пиратов в целом. «Repulsion» («Отвращение») — фильм, который создал модель психологического триллера на ближайшие пятьдесят…

Андрей, ну слушайте, а кто не смакует? Во-первых, Пол Верхувен мне представляется в этом смысле далеко не самым опасным человеком. Вот Михаэль Ханеке — это да. Вы пересмотрите как-нибудь «Забавные игры». Это картина, которая физически невыносима, которая делает вас не просто зрителем, а прямым соучастником насилия. Довольно мерзкое кино, но сильное, такое интересное. И у Дарденнов есть такие же тенденции.

Понимаете, а что ещё, про что ещё снимать? Вообще говоря, что есть, кроме насилия, в мире такого, про что бы вы стали смотреть? Есть две вещи, про которые можно снимать хорошее кино, но второе не все умеют. Насилие — это очень просто, потому что… Ну, что там собственно показывать? Это самое…