По-моему, это классический пример того, что продолжать не всегда хорошо. Сиквел (в отличие, кстати, от приквела) практически не имеет шансов быть удачным, боюсь я. Есть несколько удачных примеров, очень немногочисленных, но по большому счёту не надо было продолжать эту книгу. Дело в том, что «Похороните меня за плинтусом» — там действительно исповедь и действительно аутотерапия. И это подтверждает мою любимую мысль о том, что автор, борясь только со своими проблемами и комплексами, может написать большую литературу — то есть как-то пытаясь излечиться, выбросить камень из души, вскрыть то, о чём он боится говорить даже наедине с собой, и вдруг вывалить свои кровоточащие внутренности перед всей…

Такие вещи обычно пишутся всё-таки на материале личной биографии. А человек, который бы рискнул, как Павел Санаев, такое про себя рассказать,— таких людей очень мало. В принципе, авторитарная мать и замордованная дочь — это довольно распространённая история. Она есть и в «Обелиске» у Владимира Сорокина в предельно доведённом до абсурда виде. Она есть, естественно, и в «Пианистке» Эльфриды Елинек, единственном её более или менее читабельном романе и единственном экранизированном. Она довольно распространена.

Почему молодец Славникова, на мой взгляд? Я вообще Славникову как писателя — не как организатора литературы, не как критика, а как писателя — очень уважаю, я очень хорошо к ней…