Хорошая книга, но, на мой взгляд, несколько переоцененная. Когда я читаю, что «ничего подобного никогда не было», «что это главная книга десятилетия», это мне кажется завышенной, оскорбительно завышенной оценкой. Книги Степановой достаточно хороши для того, чтобы их не преувеличивать. Мне кажется, что такие европейского жанра, начавшиеся, конечно, с Зебальда, романы-странствия, романы-родословные, романы-воспоминания, романы-эссе,— это очень хорошо, но это скучно мне, честно говоря. У Степановой это интереснее еще потому, что более или менее привычная московская среда. Но мне кажется, есть книги более интересные, более увлекательные.

Вот то, что пишет Мария Степанова, мне нравится (некоторые вещи, именно стихи). И я считаю, что это хорошие стихи — и, кстати, совершенно другого плана. И вообще мне кажется очень искусственным это разделение на авангард и мейнстрим.

Помнится, была одна такая очень-очень глупая девушка, которая всё время писала, что я «образец мейнстримной поэзии». Термин «поэтический мейнстрим» совершенно не разработан. А вот есть не мейнстрим, есть авангард, есть искание. Как раз искания происходят, по-моему, в каком-то общем поле. Не следует отгораживаться. Люди, которые просто не умеют писать в рифму, не должны говорить о том, что писание в рифму — это дурновкусие. Но я люблю в любом случае…

Ну нет, конечно, зачем же мы так худо будем думать о литературе? На самом деле литература – это талант выдумки. И я напомнил вам гениальную фразу Вячеслава Пьецуха о том, что писателем называется не тот, кто, подобно Горькому, «много повидал и много написал», а писателем называется тот, у кого на плечах волшебная голова. 

Не суммой опыта, не поверхностным интересом к чужой жизни определяется писатель. Писатель все-таки интроверт, он ведь все-таки из себя добывает. Бывают писатели экстравертного склада, но это все-таки редкое явление. А в основном он, конечно, добывает из себя. Знаменитая фраза Пастернака: «Глубже, глубже, забирайте земляным буравом только в себя, потому что если…