Не упоминается. А все открытым текстом говорить не надо. Это стихотворение тоже из новой книжки, из «Второй смерти», но оно написано к столетию Генриха Белля,  в 2017 году. И я его тогда не напечатал, потому что боялся. А сейчас уже бояться нечего.

Там речь идет о Белле, потому что он был убежденным пацифистом, а ему за это регулярно прилетало. И это история о том, что:

Я знаю, только пацифиста к ним за стол не позовут:

 Чего ты, скажут, прицепился? Обойдемся без зануд.

Действительно, ветераны там с двух сторон вспоминают «минувшие дни и битвы, где вместе рубились они». Это стихотворение об Украине, это стихотворение о Второй Мировой, о встречах…

Копелев был специалистом по истории немецкой литературы, очень хорошим переводчиком, привёз в Москву Бёлля и с ним в основном общался, служил таким своеобразным мостиком между Бёллем и русской литературой. Он впоследствии довольно резко порвал с Солженицыным. Строго говоря, образы Нержина и Рубина вполне точны, вполне честны. То, что разрыв между ними неизбежен, было очевидно уже после круга первого. В чём причина этого разрыв — понятно. Потому что всё-таки Копелев, как и Рубин, как вообще многие герои «В круге первом», не идут до конца, а Нержин идёт. И как раз Копелеву не нравилось в Солженицыне… Существует их переписка, обмен открытыми письмами. Писем Копелева больше, Солженицын потом…

Мне кажется, что эта вещь написана всё-таки в полруки по сравнению с его истинными возможностями. Вот «Глазами клоуна», мне кажется, гораздо сильнее. И «Групповой портрет с дамой» сильнее. Ну, правда, «Бильярд» ранняя книга. Не знаю. Может быть, он пришёлся мне как-то тогда, в молодости… В общем, эта вещь мне показалась, что ли, недостаточно страшной, недостаточно глубокой. Мне поздний Бёлль нравился больше.