Ну, во-первых, Невзоров никогда не был ничьим цепным псом и платным агитатором. Я однажды спросил его, есть ли у него разрешение на такую храбрость, есть ли у него какая-то крыша? На что он с обычной своей язвительностью ответил: «Не важно, кто платит снайперу, а важно, попадает ли снайпер». Но я думаю, что за ним никакого Березовского не стоит. И я не думаю, что ему в Кремле говорят: «От сих до сих можно, а дальше нельзя. Попов ругай, а нас не трогай». Я не думаю, что Невзоров управляем. Он не производит такого впечатления.
Что касается сходства, то это интерес к неожиданным и довольно глубоким проблемам, но, конечно, Невзоров ими занимается более профессионально, более серьезно, будь то воспитание лошадей и их лечение, или будь то, например, интерес его к теории эволюции и биологии. Но Доренко тоже очень много читал. Он же, собственно, был специалист по испанскому, по португальскому, переводчик он был неплохой, и он начал читать очень много той литературы, которая была ещё не переведена. Он мне рассказывал, что фроммовскую «Душу человека» он прочел впервые по-испански. И очень многих экзистенциалистов он впервые читал по-испански, очень много из новой французской философии. Он этим интересовался. И этот культурный багаж в нем, как ни странно, чувствовался. Именно поэтому, может быть, при их прижизненной полемике, довольно жесткой, Невзоров отозвался о Доренко посмертно в уважительных тонах, а не в глумливых. Потому что глумление над мертвым, мне кажется,— это признак невысокой культуры. Вот такое у меня ощущение. Хотя я и неправ, наверное.
