Согласны ли вы с мнением, что если не знаешь как поступить правильно, поступай непрагматично?

Очень важно понимать, что Чичиков – не шулер. Чичиков – это человек, потенциально способный, готовый к росту; человек, для которого возможна духовная эволюция. И вот посмотрите: огромное количество, кстати говоря, олигархов 90-х годов духовно продвинулись довольно сильно. Это не всегда были жулики, это были люди, которые с какого-то момента стали заниматься великими духовными запросами. 

Ходорковский стал воспитывать «Открытую Россию», новую систему лицеев создал. Фридман углубился в религиозные учения, Березовский пытался математизировать, формализировать новую нравственность. Когда у человека появляется достаточно денег, он начинает, как Илон Маск (иногда –…

Ну как необратимое? А подросток, какой-нибудь отрок — он находится в необратимой стадии искупления или он проходит через соблазны? Я считаю, что Россия проходит через искушение (и очень серьёзное), и проходит через него уже семь веков. Проходит наименее травматично, надо признать всё-таки. Есть некоторый нравственный прогресс. Волынскому вырвали язык и отрубили голову, а Ходорковскому дали десять лет — есть разница. Пестеля повесили, Тухачевского расстреляли… Ну, какой-то нравственный прогресс, наверное, есть.

Я считаю, что эти все стадии искупления — это необходимые вещи. Если Россия сама не сформирует свободное общество, его никто ей не поможет сформировать — ни сверху не даст,…

Он ищет Бога. Это нормальная история. Дело в том, что вера в Бога сама по себе — проблема довольно-таки детективная. Неинтересен детектив, в котором ищут только преступника. Уж преступника автор знает. Берясь за детектив, он заранее знает разгадку.

Вот Достоевский, я не очень люблю этого автора, но я восхищаюсь его изобретательской дерзостью, потому что, конечно, «Преступление и наказание» — это детектив принципиально новый или, как я там насчитал в сюжетных схемах, девятого типа, когда ясно, кто убил, кого убил, когда и где, но непонятно, зачем. И главное, непонятно — и что теперь? Поэтому настоящий детектив — это детектив, где автор разыскивает метафизическую истину, её обоснование.…

Никакой зависти к Достоевскому у Набокова быть не могло. У него было глубокое отвращение к стилистической пестроте, и, более того, стилистическим избыточностям Достоевского. Не случайно роман «Преступление и наказание» он называл «Кровь и слюни», но это совершенно нормально, потому что у Набокова (он совершенно прав в этом) вызывают отторжение такие грубые художественные приемы, как совместное чтение Евангелия убийцей и блудницей. На онтологическом уровне, на уровне бытийства у него вызывали отвращении многие мысли Достоевского, его любопытство к подполью и симпатия к подполью. Особенно в полемике Чернышевского с Достоевским, я думаю, Достоевский вызывает у него бОльшую антипатию, и…

Да, безусловно. Я вам больше скажу: некоторые субличности будут вытеснять остальных. Вот проблема этих вытесняемых, этого, скажем так, униженного меньшинства, этого внутреннего меньшинства для меня очень значима.

Я вам больше скажу: сейчас фигура русского писателя во мне среди моих множественных занятий и субличностей находится в вытесняемом меньшинстве. Она сопротивляется. Я не дам ее уничтожить. Но эта борьба происходит, и она очень мучительна. И в 90-е она шла, когда мне все говорили, что надо актуализировать в себе предпринимателя, а писателя забить. Писатель не дал этого сделать и выжил.

Я вообще за то, чтобы конфликт загонялся вглубь, чтобы осуществлялась идея Шоу…

Мне кажется, что всякий стыд как-то облагороживает, облагораживает, как хотите. Есть другой стыд, стыд другого рода… Вот, наконец я могу сказать. Знаете, бывает стыд, описанный Достоевским в «Записках из подполья», когда он не становится источником мучения, а когда он становится источником наслаждения. От такого стыда, от расчесывания гнойных язв никому хорошо не бывает. А стыд, который как-то несколько превращает человека, как с Раскольниковым,— тогда да. Но Раскольников — это не герой «Записок из подполья». Герой «Записок из подполья», мне кажется, в Достоевском присутствовал как страшная возможность. В «Братьях Карамазовых» он сумел его победить и задавить. Но ведь подпольность — это и…

Честно скажу, я не знаю, что такое «этическая психология». И если бы кто-нибудь мне об этом сказал, я бы с удовольствием послушал бы специалиста. Что такое экзистенциальная психология, я знаю благодаря Франклу, что такое логотерапия; психология, исходящая из смысла жизни, — это для меня более-менее понятно. Но что такое этическая психология, для меня темна вода. Расскажите.

Этика действительно меньше всего интересует современных школьников. Я люблю цитировать эту фразу одного школьника в «Сечении»: мы говорили о том, что Дуня и Соня в «Преступлении и наказании» — проекция души и совести Раскольникова, и один мальчик сказал: «Неслучайно Соня сделана проституткой — с совестью всегда…

Безусловно, потому что герои Достоевского видят бога, как правило, в бездне, они действительно его не чувствуют. Поэтому приключения рассудка — не всегда спекулятивные, кстати,— но такие даже личные приключения вроде убийства и самоубийства им необходимы для того, чтобы что-то понять. Просто с интуицией плохо, потому что чувства бога нет, музыкального мира нет. Есть только постоянный вопрос: если бога нет, то какой же я штабс-капитан? Вот ощущение того, что он штабс-капитан, есть; а ощущение присутствия бога нет. Поэтому надо постоянно мучиться вопросами и как Кириллов, как Раскольников, постоянно загонять себя в бездну. Для меня это совершенно искусственная постановка вопроса. Но я…

Думаю, что бессознательно позаимствовал. Потому что ведь когда иногда читаешь и нравится, то какие-то вещи западают в сознание, и потом их с легкостью воспроизводишь. Помните: «И снова бард чужую песню сложит, и как свою ее произнесет».

Такие же точно замечательное совпадения случались у самого Достоевского, когда он прочтет, например, тургеневскую «Собаку», а потом воспроизводит ее в истории собаки (кажется, Альмы) во сне Ипполита в «Идиоте» год спустя. Или прочтет он у Некрасова в 1864 году в «О погоде» сценку с лошадью и потом воспроизводит ее как сон Раскольникова. «Талант заимствует, гений ворует», сказал Сальвадор Дали, если он именно так это сформулировал.