Во-первых, я не думаю, что Кокто прямо вот сотрудничал или Маре сотрудничал. Там сложная история, и я не могу вот так рубить с плеча. Но простили не только французов, простили и немцев очень многих. Большинство немцев, которые сотрудничали с режимом, отделались словами: «Да ну, время было такое. А если б я не сотрудничал, меня бы убили. Вообще, у нас был тоталитаризм, нам лгали, я смотрел в другую сторону», и так далее. Все это вместе производит впечатление, конечно, жалкое. Но, по большому счету, люди очень легко прощают себе. По линии оправдания Иуды идет вся трактовка библейского мифа сегодня. «Иуда так себя повел, потому что у него было трудное детство». Ребята, прощать себе –…

«Ужасные дети» и «Ужасные родители» — это такая своего рода дилогия. «Ужасные дети» — это роман, «Ужасные родители» — это пьеса и фильм. «Ужасные дети» — по-моему, прелестное совершенно произведение. Дело в том, что, понимаете, у меня относительно Кокто есть избирательность такая странность. Я совершенно не понимаю его кинематографа. То есть я его «Орфея» три раза смотрел и не нахожу, что люди в этом находят. То ли это какой-то поэтический кинематограф, то ли какой-то иррациональный, но, понимаете, по сравнению с гораздо более простыми картинами типа «Набережной туманов», «Врат ада» или «Детей райка» у меня все равно «Орфей» проходит по какому-то непостижимому разряду скучного,…