Наверное, потому, что идея бессмертия сама по себе неутешительна. Идея бессмертия недостаточна. Надо сначала поставить сверхзадачу, а потом думать о сверхчеловеке. Потому что бессмертие приводит к струльдбругу, как он рисовался Свифту. Это сейчас мне хочется думать, что если я проживу 120 лет, мне всё время будет хватать идей, каких-то замечательных замыслов. А может, мне надоест до смерти?

Кстати говоря, великий мультипликатор Шварцман, сказал когда-то: «Еврейское пожелание «До 120 лет!» больше похоже на проклятие». Я поздравлял его со 100-летием, и он сказал: «Да, многие хотели бы быть на моем месте. Уверяю вас, ничего хорошего». Это как сказано у Леси…

Во-первых, временщики бывают интересными личностями. Во-вторых, понимаете, у Аджубея была тоже такая фаустианская убежденность, что только на службе у государства можно создать нечто великое. И он, надо сказать, в «Известиях» произвел маленькую газетную революцию. Конечно, на фоне перестроечных газет «Известия» той поры выглядят абсолютно лоялистским проектом, но надо заметить, что на фоне сегодняшней прессы тогдашние «Известия» вполне гуманны и революционны.

Понимаете, в этой газете работал Анатолий Аграновский — ключевой журналист эпохи. Наверное, он создал незабываемые и непревзойденные образцы настоящей журналистики. Анатолий Аграновский — ведущий очеркист…

Норштейн бы, я думаю, не стал. Прежде всего потому, что ему это не было бы интересно. Норштейн — художник высокоморальный. И потом, это художник такой патологической требовательности к себе, что он не может «Шинель» закончить. Хотя есть слухи, что заканчивает.

Мне кажется, «Мастер и Маргарита» — это труд такого масштаба, такого объема, что только огромный авторский коллектив мог бы это осуществить. Возможно, под художественным руководством, в том числе, Норштейна. Но ведь они со Шварцманом друзья и единомышленники.

Возможно, это мог бы сделать кто-то из учеников Хитрука. Возможно, это мог бы сделать кто-то из учеников Татарского. Но как мультипликация, как мультипроект, это…