Видите ли, Бродский всем циклом «Часть речи» хотел показать, что бывает с человеком, который — кстати говоря!— превратился в часть речи. Который вырван из всего контекста. Который из жизни превращается в литературу.
Ощущение крайнего одиночества. Ощущение более интимных отношений с языком, чем с людьми, с текстами, чем с людьми. Ощущения выключенности из всех контекстов, кроме вербального. Это ужасное превращение, которое, кстати, у Дяченко в главных симптомах показано примерно так же: крайняя степень абсолютного одиночества, когда у вас никого нет и вы никому не нужны. Вот тогда вы — часть речи. Это делает вас речью. Потому что больше у вас ничего нет.
