Замечаете ли вы у позднего Нолана отсылки к Стругацким: например, «Интерстеллар» напоминает «Далекую Радугу», «Страну багровых туч»?

Да, совершенно точно. Скажу вам больше: это метафора их сосуществования. Потому что прошлое не проходит.

Вам кажется, что ваше прошлое прошло, а оно вас догнало. Прошлое и будущее сосуществуют, входят в конфликт, взаимно уничтожаются. И ничего невозможно с этим сделать. Люди из будущего продолжают ходить среди нас. Война прошлого с будущим сегодня особенно очевидна, потому что происходит диверсификация человечества.

Знаете, у Севера Гансовского есть такая повесть «Шаги в неизвестное», где герой неожиданно оказывается в мире замедленном. Там взорвалась шаровая молния, он был свидетелем этого взрыва, и в результате он живет со скоростью, примерно в 900 раз превышающей…

Я не люблю Нолана, он мне кажется переоцененным, переусложненным автором, каким-то избыточным. Я вообще люблю всякую избыточность, но у него она не приводит к эмоциональному взрыву, его кино холодно. Наверное, его последняя картина «Довод» («Tenet»), загадочная такая, многие спрашивают, почему там героя зовут Арепо. Да потому что «sator arepo tenet opera rotas» — знаменитая магическая фраза, которая была еще в основе «Альтиста Данилова», в массе других текстов, но это не важно. Важно то, что все нолановские ходы, запутанные штучки,— все это уже было в одном фильме Джармуша, где речь идет о пределах «Пределы контроля». Там тоже непонятно, кто главный агент и чем он занят, мы этого не знаем. И…

Он один из, кажется, 9-ти исследователей, которые провели над собой страшный эксперимент сращения человека с машиной. Появление бессмертного человека, у которого логика вместо эмоций, у которого потребности вместо желаний — это довольно страшная история.

Камилл бессмертен. Когда он там говорит: «Я скоро в третий раз очнулась на покрытой пеплом планете», он свидетельствует о своем безусловном и безмерном отчаянии. Хотя есть такая точка зрения, что раз уцелел Горбовский, то волна этого типа не убийственна, и можно выжить после нее. И вот интересно, как Роберт и Таня будут потом общаться с этими детьми, которые выживут.

Требовать имеет право кто угодно и что угодно. Другой вопрос, что придавать такое значение сериалу, на мой взгляд, неправильно, и если бы Толстому поступила петиция переписать финал «Войны и мира», чтобы Петя Ростов был жив, а князь Андрей женился на Наташе, то он, я думаю, ответил бы вполне определенным образом. Другое дело, что Стругацкие очень умилялись письму от тогда школьника Славы Рыбакова, который предложил свой финал к «Далекой радуге», где все спаслись. Имеет право фанатское сообщество хотеть чего угодно. Другое дело, что у авторов своя логика.

Видите ли, попытка увидеть в киборгах новый человеческий тип предпринята у Стругацких в «Далекой Радуге», где Камилл (если вы помните, это такой человек-машина) испытывает главные проблемы с бессмертием. Он там на протяжении повести шесть раз умирает, если я правильно помню.

Но мне-то кажется, понимаете, что сращение человека с машиной сработает в одном направлении — оно сделает быстрее человека, оно, наверное, позволит ему освоить телепатию, если чип какой-то позволит ему с помощью Интернета связываться мгновенно с любыми библиотеками, хранилищами знаний, с любыми соседями и так далее. Но принципиально это ничего в человеке не изменит. Ребята, ну, это хорошо было бы, если бы…

Если вам до 12 лет — с «Попытки к бегству». Если вам 14–15 — «Понедельник начинается в субботу». А если вам 16–17 — настаиваю на этом!— с «Миллиарда лет до конца света». Это абсолютно великий роман. В «Миллиарде лет до конца света» вообще впервые построена такая фабула — вот этот деперсонифицированный сюжет, где людям противостоит гомеостатическое (или как оно там иногда называется?), гомеопатическое мироздание. Это очень сложная книга, сложные мысли в ней высказаны, но она, во-первых, самая увлекательная из всего, а во-вторых, она касается вашей повседневности. Кто из нас не замечал, что когда мы начинаем делать любимое, нравящееся нам дело, сопротивление мира качественно возрастает.…

Вот если кто умеет писать страшное, так это Маша Галина. Она живет в Одессе сейчас, вместе с мужем своим, прекрасным поэтом Аркадием Штыпелем. И насколько я знаю, прозы она не пишет. Но Маша Галина – один из самых любимых писателей. И вот ее роман «Малая Глуша», который во многом перекликается с «ЖД», и меня радуют эти сходства. Это значит, что я, в общем, не так уж не прав. В «Малой Глуше» есть пугающе страшные куски. Когда там вдоль этого леса, вдоль этого болота жарким, земляничным летним днем идет человек и понимает, что расстояние он прошел, а никуда не пришел. Это хорошо, по-настоящему жутко. И «Хомячки в Эгладоре» – очень страшный роман. Я помню, читал его, и у меня было действительно физическое…

Гренуя с Фаустом нельзя сравнить именно потому, что Фауст интеллектуал, а Гренуй интеллекта начисто лишен, он чистый маньяк. Мы как раз обсуждали со студентами проблему, отвечая на вопрос, чем отличается монстр от маньяка. Монстр не виноват, он понимает, отчего он такой, что с ним произошло, как чудовище Франкенштейна. Мозг – такая же его жертва. Маньяк понимает, что он делает. Более того, он способен дать отчет в своих действиях (как правило).

Ну а что касается Гренуя, то это интуитивный гений, стихийный, сам он запаха лишен, но чувствует чужие запахи. Может, это метафора художника, как говорят некоторые. Другие говорят, что это эмпатия, то есть отсутствие эмпатии. По-разному, это…

Вот это и есть прием. Вот это и есть талант. Мы не знаем и никогда не узнаем, как она с ним связана. А просто все связано со всем. В письмах матери героя, сумасшедшей, доживающей в сумасшедшем доме, в письмах её к сыну зашифровано имя Дзампано. А она ничего о нем не знает, скорее всего, просто в мире действует общая сила, которая двигает людьми, как марионетками, а люди понятия об этом не имеют. Это прием Данилевского, иллюстрирующий эту мысль. Это просто чтобы вам было страшнее. А никак она не связана. Так-то проще всего подумать, что у нее что-то было с Дзампано и, может быть, он — отец героя… Допускайте все, что угодно. А важно, что все в мире связано со всем. Вот и все.

Да не ждала, они и так ее уничтожали. И я не думаю, чтобы задумана была ловушка, чтобы заманить ее сюда. Разумеется, было очевидно, что Эфрона после убийства Рейса они заберут. Вопрос о степени его участия там — был ли он только шофером, убивал ли,— это дискутируется. Но то, что для Эфрона не было пути, кроме бегства в Россию, это очевидно. А для Цветаевой бегство было совершенно не императивным. Она могла остаться там с Муром, но она же написала: «Вот и пойду, как собака». Она же писала ему в письме: «Я буду за вами ходить, как собака». И двадцать лет спустя написала в той же тетради: «Вот и пойду, как собака».

Я не знаю, осталась ли Цветаева в живых, если бы они остались с…