Нет, конечно, он не гибнет! Пирошников остается жив, потому что появляется вот эта возлюбленная, которая всей силой своей любви удерживает его на краю пропасти. Это последние слова повести, и ясно, что там «лом серебряной рыбкой загремел на асфальте», помните? То, что лом упал, а Пирошников уперся носком ботинка в ржавый, крошащийся конец трубы. Его на краю пропасти удерживают. Тут очень важна для Житинского мысль, что, выходя через крышу, можно с крыши и навернуться. Безусловно, это смертельный риск, это риск нового вырождения. «Мы вышли, малыш!» — он кричит, и тут же его нога начинает скользить. Выход через крышу чреват падением. Но это пребывание на грани — новый экзистенциальный…

Ну наверное, в тайные какие-то сборища катакомбные. Все равно во храм – на квартиру, где происходит тайное богослужение. В храм сейчас нельзя пойти, это верно. Храм сегодня, так сказать, заражен. Но потом освятим, как-нибудь отмолим. Христианство не такие вещи переживало. Христианство пережило инквизицию, теократию и разнообразных Торквемад. Ничего, как-нибудь. Гундяев – не самое страшное, что случилось с православием. И уж точно не самое страшное, что случилось с христианством.

«Плывун» — это продолжение «Лестницы», довольно печальное. Продолжение судьбы Пирошникова 20 лет спустя, последний законченный роман Житинского. Это книга, которая заканчивается таким приходом к богу и неуверенности в том, что мы богу такие нужны. Житинский кольцом замкнул свой писательский путь, его первая большая вещь — «Лестница», а последняя — это продолжение, «Плывун». «Лестница» — это роман о том, как из дома нельзя выйти, а «Плывун» — это роман о том, почему этот дом нельзя перестроить, возродить, почему он обречен. Что может с нами случится после того, как… Надо сказать, вообще концепт дома для Житинского принципиален. Это, можно сказать, главная его идея. Отсюда и «Потерянный дом, или…