Николай Чернышевский

Почему роман «Что делать?» Николая Чернышевского исключили из школьной программы?

Да потому что систем обладает не мозговым, а каким-то спинномозговым, на уровне инстинкта, чутьем на все опасное. «Что делать?» — это роман на очень простую тему. Он о том, что, пока в русской семье царит патриархальность, патриархат, в русской политической жизни не будет свободы. Вот и все, об этом роман. И он поэтому Ленина «глубоко перепахал».

Русская семья, где чувство собственника преобладает над уважением к женщине, над достоинствами ее,— да, наверное, это утопия — избавиться от чувства ревности. Но тем не менее, все семьи русских модернистов (Маяковского, Ленина, Гиппиус-Мережковского-Философова) на этом строились. Это была попытка разрушить патриархальную семью и через это…

Что такое философия «разумного эгоизма» для Николая Чернышевского?

Чернышевский в своей теории «разумного эгоизма» действует применительно к обстоятельствам 1863 года. Его книга «Что делать?», написанная в тюрьме, чего нельзя забывать. «Что делать, когда ничего нельзя сделать?» — так следовало бы читать ее название. Делать себя, безусловно. «Разумный эгоизм» заключается не в том, чтобы обеспечить собственное процветание. Он заключается в том, чтобы — по Цветаевой — заботиться о своей душе, не подменяя таковую заботу достаточно фарисейской благотворительностью (это я постоянно цитирую ее знаменитое письмо к Бессарабову). Не нужно думать, что душа дана вам для добрых дел; она дана вам для работы над собой.

Теория разумного или здорового эгоизма…

Какой социокультурный смысл в романе «Что делать?» Чернышевского? Насколько реально перенести новый тип семьи в нашу жизнь?

Абсолютно нереально. Пока, во всяком случае. Беда, в том, что сексуальная революция является чаще всего не следствием социальной, а, скорее, антитезой ей. Это попытка в гедонистических удовольствиях, в удовольствиях плоти, в радостях семьи как-то забыться от социальных разочарований. Сексуальная революция в России, действительно, имевшая быть в 20-е годы, прошла совершенно не по коллонтайским мечтам и не по коллонтайским лекалам. Это были афинские ночи среди комсомольцев, о которых писал Малашкин. Это было следствие разочарования в коммунистическом проекте, а не реализация его. Об этом я попытался рассказать в предисловии к «Марусе отравилась».

Для меня сексуальная революция…

Почему Николай Чернышевский остается непонятен большинству современных читателей? Чья это проблема — его или наша?

Он был абсолютно понят в среде своих современников, и там был главный его призыв внятен: «Что делать? Себя». Более того, ведь основная идея Чернышевского состоит в том, что пока в России господствует патриархальная семья, никаких социальных изменений достичь невозможно. Но, видите ли, все новое, что внесла революция в русскую жизнь, все это в тридцатые годы было закатано в железобетон, и до сих пор не вернулось и не воскресло. Наши попытки переосмыслить сегодня семнадцатый год — это попытки людей, которые просто отделены этим железобетоном. Поэтому и идеи Чернышевского сегодня не воспринимаются. Но подождите, пройдет время, и они будут заново восприняты — и не потому, что семья будет…

Можно ли считать роман «Идиот» — ответом Достоевского на статью Чернышевского «Русский человек на рандеву»?

Не думаю. Мне представляется, что для Достоевского Чернышевский был фигурой не достойной столь содержательного и полного ответа. Ответ Достоевского на теории Чернышевского содержится в памфлете «Крокодил, или пассаж в Пассаже» и отчасти в «Записках из подполья». Но «Идиот» — это совсем другая история, и «Русский человек на рандеву» тут ни при чем, хотя князь Мышкин — это как раз вариант полного бессилия русского человека перед лицом страсти, но ведь там же задуман не типичный русский человек, а человек особенный, человек «положительно прекрасный». Другое дело, что у Достоевского он получился больным.

Почему в первом сне Веры Павловны в книге Чернышевского «Что делать?» «невеста» её мужа говорит, что если бы мать Веры Павловны не была «плохой», то Вера не смогла бы стать такой образованной и чувствующей девушкой? Неужели в этом «справедливость» нашей жизни?

Абсолютно точно, конечно. Видите ли, человека создаёт не вектор, а масштаб. После просмотра фильма «Завтра была война» (я в армии его посмотрел) я себе задал роковой вопрос: почему страшное сталинское время создало прекрасное поколение, которое спасло людей во время войны, спасло страну, и почему относительная свобода 70-х, такая полусвобода, породила такое гнилое поколение, среди которого мы сейчас и живём? Ответ очень прост: сталинское время было эстетически цельное и порождало цельных людей, а время свободы было временем полусвободы и порождало людей компромисса, людей полувыбора, полурешения — это всё было очень неинтересно. Поэтому я за то, чтобы время было эстетически…

Зачем нужен Лужин в «Преступлении и наказании» Федора Достоевского?

Хороший вопрос. Как одно из зеркал Раскольникова. Перед Раскольниковым поставлены три зеркала: это Разумихин, Свидригайлов и Лужин. Вот в этих зеркалах он отражается. Разумихин — это здоровая часть его души (мы помним, что Расколькников выхаживал больного товарища), в Раскольникове есть честность, довольно высокая эмпатия (мы помним, как он там помогает Мармеладовым), он бывает даже добрым, хотя эта доброта истерическая, импульсивная и применительно к убийце это слово не очень звучит. Но Достевский верно предугадал, как называет это Губерман, «убийцы с душами младенцев и страстью к свету и добру». Второе зеркало — это Свидригайлов, это возможный уход не скажу в сладострастие, а в…

Как вы оцениваете книгу Дмитрия Мережковского о Николае Гоголе «Гоголь и черт»?

Как довольно наивную. Дело в том, что, понимаете, подлинная интерпретация Гоголя по его масштабам началась поздно в русской литературе. Я думаю, что лучшая книга о Гоголе, которая была написана, помимо очень хорошей книги Воронского, не опубликованной при его жизни (она вышла в ЖЗЛ 50 лет спустя, это блистательная книга абсолютно; на мой взгляд, она бесконечно выше книги Золотусского, хотя и Золотусского я очень уважаю)… Но книга Воронского — это блестящее произведение. Так вот, лучшая книга о Гоголе — это «В тени Гоголя» Андрея Синявского (Абрама Терца). Кстати говоря, у Чернышевского в «Очерках гоголевского периода» довольно много точных наблюдений. Чернышевский, как сказано о нем у…

Что вы думаете о «Что делать?» Николая Чернышевского?

Я тысячу раз читал такую лекцию, в том числе и школьникам. Я очень люблю «Что делать?» именно как роман, в котором я люблю «мысль семейную». Мысль этого романа очень проста… Я до сих пор не знаю, до чего там дорасшифровывались мои школьники, которые заказали себе книгу Ньютона, упомянутую там, и по ней расшифровывают книгу: ряды цифр, приводимые там, ничего, кроме как на шифр, не указывают. У меня есть ощущение, что главные две мысли романа очень просты. Первое: не будет политической свободы в стране, где нет личной свободы, в том числе и семейной. Эта мысль высказана у Чернышевского в статье «Русский человек на рандеву», но в таком наоборотном, более безопасном рассуждении, более как бы тихом ходе…

В книге Драйзера «Русский дневник» Ленин говори Радеку: «Россия за её жертвенность души лучше других подходит для построения коммунизма». Мог ли Ленин это сказать?

Я думаю, что Радек мог это сказать Драйзеру просто. Мог ли это сказать Ленин — у него разные были высказывания. Он часто повторял фразу Чернышевского про нацию рабов, он мог сказать о рабской природе России. Во всяком случае, когда я Егора Яковлева, большого специалиста по ленинской теме спросил, насколько аутентичны высказывания Ленина о всеобщем рабстве, он сказал: «Во всяком случае, они в той традиции, к которой он принадлежал». Чернышевский это говорил, Герцен это говорил, почему бы Ленину было этого не сказать? Я думаю, что под горячую руку он мог сказать о рабской душе, а в другом расположении духа он мог сказать о жертвенной душе. Но высказывание о рабском духе Ленина, высказывания о…

Почему Чернышевский, вспоминая встречи с Достоевским, охарактеризовал его как «болезненного и безумного»?

У Набокова в «Даре» как раз описан этот визит Достоевского, который прибежал к Чернышевскому по время петербургских пожаров и стал умолять их остановить, полагая, что эти поджоги — дело нигилистов. Отношение Достоевского к Чернышевскому было отношением ужаса, глубокого непонимания, столкновением тоже с чем-то принципиально иным. Мы сегодня все время выходим на тему людей, которые онтологически друг другу чужды и враждебны. Да, такое бывало. Надо сказать, что Достоевский многим казался больным, Толстому в частности: «Буйной плоти был человек». Он был принципиально непонятен, и уж конечно, абсолютно иррациональное поведение и мировоззрение Достоевского, более того,…

Могли бы дружить Рахметов из «Что делать?» и Базаров из «Отцов и детей»?

А зачем им это? Они могли бы сотрудничать, могли бы работать. Но и Базаров, и Рахметов принадлежат к числу людей… таких, скажем, сверхлюдей, таких эмоционально скудных и, так сказать, интеллектуально прорывных персонажей, которым не очень-то нужна дружба. Понимаете… Ну, это долгий вопрос, и придётся в это углубляться. Но почему бы всё-таки не углубиться?

Одна из первых черт, одна из определяющих черт нового человека — это его эмоциональная холодноватость, отсутствие у него тех эмоций (вот это очень точно, кстати, показал Бондарчук в «Притяжении»), которые считаются предписанными, обязательными. Об этом многие писали. Ну, скажем, Азеф известен своей эмоциональной скудностью,…

Что вы думаете о словах Ерофеева о том, что героизация Чернышевского и стояние на коленях перед Белинским привели нас к Мотороле?

Нет, тут, конечно… Я вообще бываю редко согласен с этим человеком, но тут не в личностях дело. Понимаете, это скорее наоборот — забвение Чернышевского, забвение Белинского, забвение модерна привело нас к ситуации антимодерна. И Чернышевский — это модернист. И Белинский — тоже первый модернист, может быть, в России, ну, западник такой. И когда полемика Чернышевского и Достоевского происходит в 1864 году — «Что делать?» и в ответ на него «Записки из подполья»,— вот здесь-то и начитается зарождение и героизация иррационального.

Если уж на то пошло, то это поклонение Достоевскому нас привело к Мотороле. Хотя, конечно, само сопоставление этих фигур кому-то покажется кощунственным (причём…

Не кажется ли вам, что будущий мир, который предлагает Чернышевский в «Что делать?», искусственен, неестественен, неприятен, даже глуповат, не говоря о том, что нереален?

Понимаете, Чернышевский же пишет утопию, и сознательную утопию. Ну да, «фаланстер в борделе», как писал Герцен, но тем не менее чугунно-стеклянные дворцы всё равно появились, только они железобетонно-стеклянные, «из стекла и бетона», как принято было писать. И в синхронизации работы и удовольствий тоже достигнуты определённые результаты: массовое общество построено. Так что Чернышевский очень многое предугадал точно. Ну и вопрос, что, конечно, буквальные уродливые крайности, слава богу, не осуществились. Осуществилась его программа скорее на Западе. Как и страшный прогноз Замятина из романа «Мы», скорее осуществился в образе тотально прозрачного общества на Западе, нежели в…

Вы говорите о гениальности нового поколения, называя его «новыми людьми». В этой связи расскажите о романе Чернышевского «Что делать?» — почему он сегодня столь популярен?

Новые люди у Чернышевского — результат не генетического, не информационного, а политического скачка. И не могли появиться новые люди после столь масштабной ломки, как в 1855–1856 годах пережила Россия. Они, конечно, появились.

Другой вопрос: что делать? Почему вообще встаёт вопрос «что делать?» «Что делать, когда делать нечего?» — вот что прочитывается в названии. Что делать этим новым людям, когда они появились, они вызваны к жизни исторической необходимостью, обстоятельствами, предпосылками, а им некуда деваться, некуда себя деть? Вот об этом рассказывает роман Чернышевского. На вопрос «Что делать?» он отвечает: «Себя». И, наверное, Рахметов и есть идеальный герой, потому что…

«Исповедь сына века» Мюссе и «Что делать?» Чернышевского — два романа со схожими концовками, но разными сюжетами. Не думал ли Чернышевский написать «Исповедь сына «нового» века», и так родилось «Что делать?»?

Нет конечно. Что вы? Это очень изящная мысль, она мне никогда не приходила в голову. Безусловно, Чернышевский читал Мюссе, потому что Мюссе все тогда читали, «Исповедь сына века» — это модный роман. Но Чернышевский в романе своём пользуется совершенно другими литературными техниками — литературными техниками романа-фельетона. Он подражает остросюжетной прозе с интригами, убийствами, изменами, таинственными исчезновениями, роковыми персонажами. Даже сам Рахметов выряжен в такого героя рокового, чтобы его идеи как-то донеслись. «Что делать?» — это абсолютно пародийное произведение, и мне это как раз в нём очень симпатично.

Как вы относитесь к книге Андрея Бабикова о Владимире Набокове «Прочтение Набокова»?

Книга Бабикова «Прочтение Набокова» вызвала очень много возражений, ещё будучи напечатанной в виде статьи. Но одна заслуга Бабикова несомненна — это полная реконструкция замыслов второй части «Дара» и его многообразных и тонких связей с «Solus Rex». Набоков действительно всю жизнь более или менее сочинял один роман, «метароман Набокова», как это называет Виктор Ерофеев, но у него был свой русский метароман и был английский. Английский метароман всегда о гибели жены и о загробной встрече с ней. И последняя русская попытка такого романа — это «Solus Rex». Совершившаяся английская попытка — это «Bend Sinister» и, в наибольшей степени, конечно, «Pale Fire», который я считаю абсолютно великим…

Какая мораль заложена в фильм «Девять дней одного года» Михаила Ромма?

Это очень сложный вопрос. В этом фильме масса контекстуальных вещей, сегодня утраченных. Во-первых, не всякий фильм доносит мораль. Некоторый фильм фиксирует нового человека или изобретает того человека, которого автору желательно видеть. Рахметова не было — его Чернышевский придумал. Базарова не было — его Тургенев списал с себя, несколько редуцировав. Думаю, что не было и героев Горького — он тоже их выдумал. В значительной степени литература и кино (а такое литературное кино, как у Ромма, по-моему, совершенно очевидно) занимаются конструированием или подмечанием нового персонажа и необязательно несут мораль.

Видите ли, фильм на самом деле, конечно, про Смоктуновского, а не про…

О чем книга Владимира Набокова «Под знаком незаконнорожденных», если он заявляет, что на нее не оказала влияние эпоха?

Ну мало о чем он писал. Это реакция самозащиты. Набокову, который писал, что «в своей башенке из слоновой кости не спрячешься», Набокову хочется выглядеть независимым от времени. Но на самом деле Набоков — один из самых политизированных писателей своего времени. Вспомните «Истребление тиранов». Ну, конечно, одним смехом с тираном не сладишь, но тем не менее. Вспомните «Бледный огонь», в котором Набоков представлен в двух лицах — и несчастный Боткин, и довольно уравновешенный Шейд. Это два его лица — американский профессор и русский эмигрант, которые в «Пнине» так друг другу противопоставлены, а здесь между ними наблюдается синтез. Ведь Боткин — это фактически Пнин, но это и фактически…

Как вы относитесь к литературному таланту Бориса Савинкова?

Я начитал в свое время «Коня бледного». Это хорошая книга, где всякий герой-модернист изучает главную загадку собственной личности — отсутствие у него моральных ограничителей или, проще сказать, отсутствие у него совести, если угодно. Роман «То, чего не было» мне кажется более удачным даже. «Конь вороной» мне не был особенно интересен. Я очень люблю стихи Савинкова, как и стихи Савенко. Вот эти два «подростка», два уроженца Харькова, так точно параллелящие друг друга, вошедшие в литературу под псевдонимами (Ропшин и Лимонов), мне более интересны как поэта. Вообще, параллель совершенно гениальная, просто гениальная параллель. Господь таким наглядным все делает в России. И то, что они оба…

Можно ли назвать «Процесс 32-х» и разгром российской оппозиции в 1860-е годы блестящей полицейской операцией?

Понимаете, какая вещь? Блестящая полицейская операция, на мой взгляд, вообще оксюморон, как права человека. Полицейская операция не может быть блестящая. Это, знаете, как сказано у Петрушевской в «Смотровой площадке»: «Так что наше повествование заканчивается полной победой героя, другое дело, что непонятно, кого тут было особенно побеждать». Некого. Действительно, «Процесс 32-х», или «Процесс Серно–Соловьевича» был довольно значительной вехой в разгроме русского освободительного движения. Но ведь понимаете, процесс 1862-1865 годов, по которому и Тургенев был обвинен, а потом оправдан… Кстати говоря, оправдано было подавляющее большинство. Остальные поехали в вечную…

Какие главные полемики были в XIX веке?

Наверное, главная полемика XIX века — это все-таки «Великий инквизитор» в «Братьях Карамазовых» , это полемика Достоевского (скрытая) с партией Константиновского дворца. Достоевский так был устроен, что для него художественные соображения были выше человеческих и политических, поэтому он сумел изобразить Победоносцева с предельной убедительностью, да ещё и посылал ему это для чтения. И поэтому, в конце концов, он стоял на пороге разрыва с этой партией. Я абсолютно уверен, что второй том «Карамазовых» показал бы всю неизбежность краха вот этой фальшивой концепции государства-церкви. Полемика с «Великим инквизитором» — это и полемика с Леонтьевым в том числе, и полемика со всем…

Что вы думаете о «Бесах» Достоевского? Вам тоже его герои кажутся уродами — если не физическими, то моральными?

Послушайте, он же из этого и исходил. Он писал: «Пусть будет хоть памфлет, но я выскажусь». А герои, скажем, «Некуда» Лескова (под псевдонимом Стебницкий) вам не представляются уродами? Как замечательно писал Писарев: «Все наши антинигилистические романы превращаются во взбаламученное море авторской желчи»,— имея в виду роман Писемского (почти своего однофамильца) «Взбаламученное море». Да, там сплошь уроды. А «На ножах» Лескова? Антинигилистический роман — это особый жанр, из которого, кстати, потом вырос роман конспирологический (и тоже это всегда роман о заговоре против России). Да, это мир уродов. Да, Достоевскому представлялся Нечаев (и, может быть, не без основания) самым опасным…

Большой ли автор Владимир Сорокин? Как вы оцениваете его книгу «Наследие»?
Вопрос состоял из: 1) "Большой ли автор Владимир Сорокин?" и 2) "Как вы оцениваете его книгу «Наследие»?" По-моему, на…
04 июля, 17:14
Большой ли автор Владимир Сорокин? Как вы оцениваете его книгу «Наследие»?
И... Да... Как меня в детстве учили старшие товарищи, приобщавшие меня к литературе и музыке - "вещи висят в…
04 июля, 04:18
Большой ли автор Владимир Сорокин? Как вы оцениваете его книгу «Наследие»?
"скучно"?... Вы это о Сорокине так? То есть по-Вашему - он должен был Вас развлечь?... Он что же должен как скоморох на…
04 июля, 04:15
Что вы можете сказать о Лавкрафте и его творчестве? С чем связано отсутствие качественных…
"Тень над Иннсмутом" (The Shadow over Innsmouth) просится в кино. Причём, и сценарий не нужен, снимай как написано и…
02 июля, 22:06
Согласны ли вы, что у книги «По ком звонит колокол» Хемингуэя нет аналогов в литературе о…
Слава Богу, я не ошибался. Конечно же, Оруэлл и, конечно же, не только об Испании. Не могу судить о его литературных…
29 июня, 11:00
Дмитрий Мережковский, «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи»
Какая тонкая конструкция души у Дмитрия Быкова! Превозношу его!!!
24 июня, 09:04
Как вы относитесь к мысли, что Михаил Салтыков-Щедрин был неудавшимся чиновником?
Вопрос был задан хороший,а ответ - сплошное словоблудие.
20 июня, 07:52
Какие произведения Томаса Манна вы посоветуете почитать?
Второй год мучаю "Волшебную гору"Ужас,и просвета не видать!)Хорошо ещё что в варианте аудиокниги!!
18 июня, 14:15
Как вы относитесь к творчеству Марка Алданова?
Спасибо.Полностью с Вами согласен.
18 июня, 14:13
Что вы думаете об оккультизме? Как это учение может повлиять на человека?
Крутой анализ, спасибо!
09 июня, 19:32