Ой, оценивать чужие литературные подвиги я не могу. Тем более, что тут действительно подвиг. Но то, что я читал из этого перевода (куски-то есть), меня не вдохновило. Я – приверженец одного перевода, пастернаковского, потому что он и разговорный в меру, в меру патетический. Я, как вы понимаете, по-немецки читаю через пень колоду, да, собственно, не читаю вовсе. Я знаю значение нескольких слов, я кое-что могу понять, о чем речь. Но для того, чтобы оценивать перевод «Фауста», недостаточно знания немецкого. Надо посмотреть, в какой степени это стало произведением на русском разговорном языке, в какой степени это сохраняет сценичность и театральную органику. При всех высоких целях «Фауста» это пьеса, рассчитанная на два вечера. Строго говоря, это две пятиактные драмы, первая поменьше, вторая побольше. Это рассчитано на живое произнесение актером со сцены, на живой диалог, на зрительское одномоментное восприятие. На то, чтобы запомнилось, конечно, тоже, зритель должен запомнить и думать.
Как бы то ни было, «Фауст», при всей своей тяжеловесности философской и при всех умозрительных абстракциях, должен звучать разговорно, должен звучать естественно, органично. Мне кажется, что перевод Холодковского в этом плане очень тяжеловесен. Их довольно много, попытки самых разных авторов, включая такого мастера, как Брюсов, кажется, никуда не годятся. А «Сцена из Фауста» Пушкина, которая не имеет аналогов у Гете, – мне кажется, это то, как должен звучать язык русского «Фауста». Пастернак подошел к этому ближе всего.
Я прочел этот перевод лет в девять. Слава богу, у матери была эта книга. И для меня этот «Фауст»… Я просто наизусть его выучил, кусками. Для меня этот «Фауст» такое же поэтическое искусство, как «Горе от ума». Мне вообще кажется, что высший род поэзии – драма в стихах. Потому что она сочетает в себе острую фабулу, диалогичность, афористичность (я вообще люблю динамику во всем), сюжетную насыщенность. Драма в стихах – это высший род искусства. Это «Франсуа Вийон» Антокольского, «Сирано де Бержерак» Ростана (и его же «Орленок»), «Маленькие трагедии» Пушкина, безусловно, «Горе от ума». Это и «Медвежья охота» Некрасова, которая была бы его лучшим произведением, будь она дописана. Но он многое там просто не мог доформулировать, в результате появилась поэма – элемент «Современников». Там в «Юбилярах и триумфаторах» есть большой кусок драматический.
То, что в современной русской поэзии нет поэтической драмы, – большое упущение. Мне кажется, что Пастернак блестяще справился с переводом Гете на русский сценический, наглядный, остроумный язык. Некоторые сцены фаустовского перевода (то, что касается Филемона и Бавкиды):
Да ведь это липы те же!
Как я счастлив их найти
В вековой их мощи свежей
После стольких лет пути!
Сцены с Еленой, сцены с Гомункулусом, диалог Фауста и Маргариты о вере, Вальпургиева ночь, – это все высокое искусство, это очень классно. Я не представляю, кто кроме Пастернака так гнул бы русский стих, так владел бы им, чтобы это получилось. Цветаева могла бы, но она бы никогда не взялась. Потому что это огромный материал. Но, конечно, подвиг Микушевич есть подвиг Микушевич – человека, который много лет переводил «Фауста» в надежде добиться полной аутеничности. Это забыто не будет.
"...чтобы оценивать перевод «Фауста», недостаточно знания немецкого". Точно замечено, но ведь и сам перевод надо хотя бы иметь на руках, причем в его завершенном виде. Как можно говорить о переводе, сделанном В.Б. Микушевичем, да еще и констатировать факт отсутствия общественной реакции на него, если этот перевод до сих пор (пишу этот пост 9 декабря 2024 г.) до сих пор не опубликован? Тираж ожидается издательством лишь через неделю. Недостойным порядочного человека выглядит желание принизить значимость труда Микушевича, вынеся в заголовок двусмысленную фразу: "Неужели в нынешнем обществе нет места для литературного подвига?"