Я не думаю, что он это писал как приговор, но это вообще очень душная картина. Я не люблю этот фильм. Душная в каком смысле? Безвоздушная. Там действительно всем героям некуда и незачем жить, они существуют в тупике. И сама её атмосфера — при том, что герои как раз там то на стройки уезжают, то жизнь свою радикально меняют — атмосфера её всё равно тупиковая.

«Ты и я» — это фильм, один из первых фильмов о том, как под влиянием наступившего застоя распадаются семьи и рушатся связи. Ведь мы привыкли думать (и во многом это восходит, конечно, и к михалковскому «Солнечному удару», и отчасти, может быть, к шолоховскому роману это восходит, там есть эта мысль), что революция приходит как расплата за частные…

Мне кажется, что это творческая неудача, но не Шепитько, Шепитько здесь не причем. Это творческая неудача советской кинематографии, потому что эту картину изрезали уже на стадии шпаликовского сценария, изуродовали потом во время съемок и в монтаже, и она сделала не то, что она хотела — этот фильм кризисный, чтобы получился невероятный, чудом состоявшийся шедевр «Восхождение». А думаю, что если бы «Прощание» она сняла, это было бы уже просто что-то запредельное, но, кстати, то, что снял Климов, тоже гениально абсолютно, лучшая его картина. На этом пути такая бродящая, кризисная картина «Ты и я» — понимаете, она страшно душная, как душное все это время. В ней очень много недоговорено.…

Проблема в том, что вообще в литературе — ну, возьмите там эпизод с ребенком, с мальчиком из гриновского «Крысолова» (я всегда его детям цитирую, просто как образчик триллерного мастерства),— всегда, где появляются дети, возникает известная многослойность повествования. Это же касается, кстати говоря, рассказа Горького «Страсти-мордасти», это касается моего любимого кинговского рассказа «Крауч-Энд», где настоящий ужас начинается с появления однорукого мальчика и девочки с крысиными косичками. Это не спойлер, просто если кто не читал…

Я, кстати, намерен именно этот рассказ Кинга, ну и ещё «Morality», разбирать с детьми вот в этой своей маленькой такой литературной школе «Быков и…

Понимаете, про фильм «Чекист» было тогда сказано «фильм о том, как в 1920 году расстреливали фотомоделей». В «Чекисте», мне кажется, интерес к садомазохизму возобладал. Это такая странная смесь садо-мазо и порнографии, которая вроде бы осуществляет благородную миссию, то есть рассказывает о терроре, но, как сказал Толстой о купринской «Яме», «он делает вид, что разоблачает, но на самом деле наслаждается, а от человека со вкусом это скрыть нельзя».

Я считаю Рогожкина очень крупным режиссером. Мне очень жаль, что он больше не снимает. Я переживаю его уход из кинематографа довольно болезненно. Мне жаль, что этот крупный мастер в последнее время никак не напоминает о…

«В городе Сочи…» с удовольствием упомяну, потому что это вообще формотворческая картина. Я её ставлю выше «Маленькой Веры», хотя, мне кажется, «Маленькая Вера» тоже. «Утоли мои печали» — понимаете, она лиричнее, нежнее, ну, по материалу она мне ближе. И вообще Александрова я люблю больше, чем Пичула. Хотя и Пичула я ценю крайне высоко. Блестящий был режиссёр!

Что касается «Мужа и дочери Тамары Александровны». Видите, тут какая история. Это очень хороший сценарий Кожушаной, насколько я помню. Но то, как он поставлен — с довольно большой претензией и с такой авангардной невнятностью, мешающей воспринимать картину… Эта картина довольно истерическая. Мне история нравится больше, чем этот…

Потому что Губенко в этом фильме возвращается в свое прошлое и понимает, что это бессмысленно. Понимает, что от этого только хуже стало.

Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем
Ни тебе, ни мне.

И пытаясь спуститься вот в это прошлое, про которое сняты подранки, он лишний раз убеждается, что из своего настоящего он не может его ни понять, ни оценить. У Губенко-режиссера были выдающиеся прозрения. Это потом его погубила та жизнь, тот контекст, в который он был погружен.

Понимаете, не просто смотрел, я в некотором смысле фанат Андрея И. Мне очень жаль, что он снимает сейчас телевизионные картины, а у него гениальный, огромный потенциал. Вот человек, который умеет летать. Меня кое-что бесит в его картинах, конечно, в частности, некоторый избыток тех же физиологизмов, но «Конструктор красного цвета» — это такая блестящая идея и так последовательно реализованная! Кто не видел картину, посмотрите, она есть в сети. Там в основе сюжета, в основе толчка сюжетного мысль о том, что переливание мертвой крови, условно — крови мертвых доноров, приводит к тому, что в теле человека поселяется определенный вирус смерти, губительный. И все для него меняется, получаются такие…

Знаете, у меня была идея снять «Эвакуатора», потому что «Эвакуатор», вообще говоря, и писался как сценарий. И опцион на него был куплен, и трижды разные режиссёры за него брались. И всякий раз это приводило к получению небольших денег из-за того же опциона и к отсутствию позора, то есть фильм не получался. Я знаю, как снимать «Эвакуатора», и я когда-нибудь это сделаю, но думаю, что не сейчас.

Что касается остальных каких-то фильмов, экранизаций, идей. Мне кажется, что ближе всего мне была бы манера Хуциева, и я снял бы какой-то фильм про сейчас. Не знаю, по своему ли сценарию или по чужому, но мне интересна личность сопротивляющегося человека вот сегодня, человека, который бы сопротивлялся. Я в…

Я вообще считаю, что Ридли Скотт — один из самых талантливых американских режиссёров. И он наглядно демонстрирует старую мысль Юрия Арабова о том, что в основе американского блокбастера чаще всего лежат классические, чаще всего библейские, а иногда ещё восходящие к Возрождению по литературной классике приёмы и темы. Я не думаю, что фильм Ридли Скотта «Бегущий по лезвию» так уж глубок и содержит в себе такие уж тонкие библейские намёки, но то, что он замечательно сочетает метафизическую глубину с темпом, с увлекательностью — ну, о чём тут говорить? Я вообще настаиваю всегда на том, чтобы кино базировалось на каких-то архетипических, более древних основах — они гораздо легче усваиваются.

Это говорит, к сожалению, об очень печальной вещи. Другое дело, что они в каком-то смысле действовали в рамках закона, действовали в рамках той традиции, которую исповедует Роулинг и сама. Роулинг, к сожалению (к сожалению для меня, хотя эта тенденция общемировая и давняя) пытается если оправдать зло, то каким-то образом пытается сострадать человечеству, которое вот так не смогло принять Христа. Она не то чтобы оправдывает Иуду, но она в функцию Иуды помещает более или менее приятного человека, Снейпа. И Драко Малфою она находит оправдание.

Иуда — это двойной агент; то, что в моей системе ценностей, в моей интерпретации романа, называется агентом зла в рядах добра, агент Ордена Феникса в…